Марья-Царевна
Шрифт:
Неужели?..
Я медленно опустила глаза, уже понимая, что увижу. Так и оказалось: на земле лежало мое тело. Глаза открыты, дыхания нет. Я же одной ногой стояла прямо на своем животе. Вернее, в животе! Нога просто проходила сквозь мое же тело!
Причем нога босая…
Внезапно одежда на лежащей мне вдруг зашевелилась, и наружу, истошно вереща, выбрался Ктулха.
Он взглянул на меня стоящую, взглянул на лежащую и заверещал еще горестней. Даже щупальца заламывать начал.
От такого, ни дать ни взять, оплакивания
— Слышишь, как там тебя, Ктулха, да не переживай ты так! — произнес Яр, видимо, тоже тронутый искренним расстройством осьминожка. — Спасет Марья князя и оживет обратно.
— Именно, — подтвердила я, с трудом взяв себя в руки. — Так, ладно. Я мыслю, значит, все еще существую. Ощущения странные, но надо идти, пока я окончательно не запаниковала. Куда нам, Яр?
Спросила, но тут и сама увидела, как от моего лежащего тела прямо ввысь протянулась полупрозрачная дорожка, переливающаяся в лучах заходящего солнца радужными искорками.
— Открылась тропа, — тихо сказал Яр. — Ступай, Марья. Пути обратного нет.
— Угу. — Я нервно кивнула и было попробовала подхватить с земли венок, но…
Не смогла!
Рефлекторно попыталась еще раз и еще, но все равно ничего не вышло. Рука вновь и вновь проходила сквозь заготовленный головной убор!
Кажется, идеальный план только что дал жирную трещину.
— Должен быть какой-то выход, — пробормотала я и растерянно огляделась. — Ведь он же есть, Яр?
— Несомненно, — заверил тот, правда, тоже не очень уверенно. — Ты, конечно, дух. Но и Ктулха, например, тоже дух, а вещи берет. Белку вон как ухватил…
— Точно! — перебила я радостно. — Ктулха! Он ведь сможет пройти с нами по тропе?
— Сможет! — оживившись, подтвердил Яр. — Что ему, навий же. Для него эта тропа как для тебя тропинка в лесу.
— Эй, маленький, — позвала я все еще вздыхающее и огорченное создание. — Ты ведь мне поможешь?
Тот замолчал, взглянул на меня печальными глазами и несмело подпрыгнул, на несколько секунд зависнув в воздухе. Потом протиснулся в венок и выпрямился на своих щупальцах, подпоясанный им, словно ремнем.
— Вот и умница, — подбодрила его я. — Держись прямо за мной, хорошо?
Осьминожек согласно чирикнул и, восприняв просьбу самым буквальным образом, практически уткнулся мне в спину.
Что ж, тянуть больше нельзя. Наволод и так на день меня опережает. Кто его знает, что там, на тропе, со временем и как нагонять придется.
Я несмело поставила одну ногу на тропу. Вроде не проваливается. Потом вторую. А затем зашагала вверх, поднимаясь над землей.
И когда Кощеев замок остался далеко внизу, оставив вокруг лишь бесконечный багрянец закатного неба, все вдруг подернулось хмарью. Миг, и я оказалась совершенно в другом месте.
Я стояла босиком, в легком сарафанчике на обыкновенной лесной дорожке. Вокруг тянулись
Точь-в-точь картинка из сна!
Где-то в глубине души шевельнулось нехорошее предчувствие. Пусть сейчас такого страха, как во сне, я не чувствовала, это еще ничего не значило. После той жути, которую нагнал своим рассказом Карачун, стоило не поддаваться обманчивому виду простого, в сущности, леса.
Я обернулась. Ктулха послушно находился за моей спиной, паря в воздухе на уровне моей груди. Заметив мой взгляд, он чирикнул что-то жизнеутверждающее и забавно сплел щупальца в толстую косу.
Что ж, надо идти. Еще раз окинув быстрым взором лес и ничего необычного так и не углядев, я двинулась вперед по широкой тропке. Интересно, получится ли найти Наволодовы следы? Все ж он здесь совсем недавно проходил…
Шагалось на удивление легко и свободно. А когда сверху раздался птичий крик, я задрала голову и увидела высоко над головой летящий лебединый клин. Ого!
— Яр, а что здесь лебеди забыли? — изумилась я. — Это же, как я понимаю, не совсем все реально вокруг?
— Троянова тропа для каждого своя, — ответил тот. — Потому и видишь ты то, что тебе положено. Вот скажи мне, что вокруг тебя?
— Как что? — удивилась я. — Лес Дубы, вон березы с елками. А что не так?
Но посох не ответил, а только вздохнул тоскливо. Хм? Это как понимать? Что вместо леса он видит что-то другое? Или опасность какую-то?
— Эй, Яр! Не надо мне тут в молчанку играть! — встряхнула я его. — Говори давай, что не так!
Однако вместо объяснения посох вдруг попросил:
— Знаешь что, Марья. А брось-ка ты меня вон туда. — И дернулся вправо.
— Это зачем еще? — не поняла я. — Прямо в кусты, что ли?
— Брось, говорю! — в голосе Яра прозвучала самая настоящая злость, а потом он дернулся еще сильнее. Так, что я чуть было не разжала пальцы от неожиданности.
Сзади тревожно скрежетнул Ктулха, но не успела я отреагировать, как посох в руке будто ожил! Он искривлялся, словно был сделан не из прочного дерева, а из пластилина, и так и норовил выскользнуть из рук.
— Пусти меня! — заорал он и внезапно превратился в самую настоящую змею!
Завизжав, я инстинктивно отбросила от себя ядовитую тварь. Да так сильно, что, извиваясь немыслимыми кольцами, она полетела прочь от тропы.
Но упасть в кусты змея все же не успела. Из-за моей спины вдруг рванулось длинное щупальце и подхватило змеюку у самой земли, не дав той коснуться травяной зелени. А затем, заверещав, Ктулха потянул ее обратно.
— Брось! — закричала я, видя, как змея разевает пасть, норовя вцепиться в удерживающее ее щупальце. — Брось бяку!
Но осьминожек не послушался. Наоборот, он быстро притянул тварь на тропу, а потом с размаху ударил ее об землю. И еще раз! И еще! Словно норовя выбить дух у этой гадины.