Марья Моревна
Шрифт:
Глаза колдуньи испуганно расширились.
– Что ты задумала, Марья?..
– Увидишь, - оскалилась я. – Ну, что стоишь? Живо неси, что велено!
Маруша судорожно кивнула и быстрым пассом призвала нужные вещи.
– Я помогу…
– Нет, - качнула я головой. – Это мое дело. Твоя помощь понадобится, если у меня ничего не выйдет.
Теперь главное, все сделать быстро.
…Окунуть кинжал в застывший состав. Полоснуть им себя по рукам, смешивая выступившую кровь с колдовской мазью. Брызнуть ею на снег.
Марена-мать, возьми мою кровь,
Где-то вдалеке раздался громкий звон – на куски разлетелся еще десяток Кощеевых солдат. Подле меня же встал ряд новых исполинов, только теперь они были не белыми, а стальными, будто выкованными из серого металла.
– Идите! – крикнула я им. – Идите в портал! Помогите своим братьям и своему господину!
Повинуясь приказу, ратники вновь обратились в пургу и влетели в сверкающую воронку.
Я вновь схватила кинжал и полоснула себя чуть выше запястья.
– Марья! – охнула ведьма.
– Нужны еще воины, - пробормотала я. – Много, много воинов!
Кровь лилась на снег и превращалась в снежных солдат.
Я, будто опьяненная, снова и снова окунала кинжал в котелок, после чего резала свои руки, ноги, плечи. Где-то слева кричала Маруша, однако я ее уже не слышала. За мной высокими столбами клубился снег, превращаясь в новых и новый бойцов, которые затем исчезали в окне телепорта.
Со всех сторон, надрываясь, выл ветер, однако его шум теперь казался мне музыкой. Мои распущенные волосы, влажные от пота и крови, сбились и задубели от мороза, сама же я холода больше не чувствовала. Кожа была покрыта сетью кровоточащих порезов, но мне все казалось, что этого не достаточно.
Нам нужны воины! Сильные, непобедимые! Много, много воинов!
Рука с кинжалом потянулась к шее. Мелькнула яркая мысль: если перерезать себе горло, можно добыть много рубиновых капель и поднять не менее сотни исполинов.
Мое запястье перехватили худые цепкие пальцы.
– Умом двинулась, дура? – прошипела Маруша, отбирая ритуальный кинжал. – Очнись! Сама на себя руки наложишь!
– Отдай! – прохрипела я, попытавшись вернуть нож обратно. – Отдай!
Колдунья схватила меня за волосы и, больно дернув их вниз, заставила поднять голову к небу.
– Смотри!
Из груди вырвался вздох. Среди тяжелых серых облаков сияла широкая зеленая полоса.
Где-то рядом послышался шум – знакомый, человеческий. Кричали люди, раздавался топот лошадиных копыт. В схватку вступил Ратибор.
– Победа за нами, - сказала Маруша, склонив голову над моим лицом. – Снеговики разбиты, теперь дело за малым.
Я вздохнула еще раз и осела на землю.
– С тебя на сегодня хватит, - пробормотала колдунья. – Давай-ка я тебя в лагерь перенесу. Увечья смажу, отвара целебного дам…
– Нет, - замотала в ответ головой. – Рано. Есть еще дело.
С усилием поднялась на ноги,
– Кощей! – крикнула я. – Где ты? Кощей!
Бессмертный появился из ниоткуда, просто материализовался на пустом месте. Всклокоченный, с испариной на лице, горящими глазами и обнаженным мечом в руке. При виде меня, его разрумянившиеся щеки побелели.
С трудом передвигая внезапно ослабшие ноги, я подошла к нему ближе и протянула руку. На моей бурой от запекшейся крови ладони лежала длинная Игла с красноватым огоньком на конце.
– Это твое, - тихо сказала ему.
Кощей несколько долгих секунд смотрел на свой артефакт, а потом осторожно сжал мои пальцы своими, вынуждая спрятать Иглу в кулаке.
– Оставь себе, - серьезно ответил он.
Я подняла на него удивленный взгляд и – забыла, как дышать. Бессмертный смотрел с такой щемящей, искренней нежностью, что земля поплыла под моими ногами, причем, в самом прямом смысле.
Силы, бурлившие во время битвы, куда-то делись. Обнаженную кожу резанул студеный пронзительный ветер. Перед глазами появились разноцветные круги, а потом наступила темнота.
Холод. Повсюду холод. Он обжигает сильнее огня, сковывает, как тяжелые железные цепи. От него нельзя укрыться. Он держит меня в плену. Я будто вмерзла в лед огромного озера и больше не могу ни дышать, ни шевелиться.
Минуты текут, как столетия. В голове же звучит вкрадчивый, едва различимый голос: «Покорись… покорись… Довольно бороться… Неужели не устала ты от звона мечей? Неужели не устала тащить на себе целое царство?.. Усни, отдохни, ни о чем не думай...»
Устала. Святые небеса, как же я устала!
Да только что с того? Царство, звон мечей… В этом вся моя жизнь, а другой у меня никогда и не было.
Покориться? Перестать бороться?
Я бы перестала, кабы за мной не стояли тысячи людских жизней. Которые меча в руках отродясь не держали, которые могут созидать, а от врага защитить себя не сумеют. Не для того ль мать моя пила Марушин отвар, а отец согласился отдать меня в услужение Марене, чтобы было кому отгонять от них вооруженных бешеных псов?
Отдохни… Отдохнуть было б не худо. Да только, как это сделать, когда ты одна? Всегда и везде. И во дворце среди придворных, и на поле сечи среди сотен ратников, и на колдовских сборищах среди собратьев-чародеев. Друзей, приятелей, прислужников верных – хоть ложкой ешь. А случись беда, думай, Марья, как от нее избавиться сама.
Что там говорил покойный Иван? Мы за тобой, как за каменной стеной. Стена я и есть, все меня такой видят – крепкой и холодной. А потому чуть что, прячутся за мою спину. И Маруша прячется, и Ратибор, а Иван из-за нее так и вовсе не выходил. Один раз высунулся – когда меня Кощей в свой замок унес, а потом уж сидел тихохонько, деньги в казне пересчитывал, да споры купеческие разрешал.