Марьяжник
Шрифт:
– До истины? – адъютант покойного генерала Корниевича Роман Вилинберг презрительно сморщился. Его тонкая верхняя губа слегка изогнулась, и изящная щеточка усов практически скрылась под большим ноздреватым носом. – О какой истине вы говорите, господин Орлов? Все, что вас интересует, так это любая скандальная история! Я не собираюсь потакать этим интересам.
– Вы ошибаетесь, капитан, – собеседник изрядно раздражал Орлова, но Тимофей славился своим природным спокойствием и терпением. – Дело, собственно, заключается
– Генерал умер от сердечного приступа, – упрямо заявил Вилинберг.
Он пружинисто поднялся с кресла, и орден Святой Анны четвертой степени, прикрепленный к левой стороне его груди, блеснул в свете колышущегося пламени свечей. Вилинберг одернул мундир, заложил руки за спину и дважды нетерпеливо качнулся на носках. Этот жест явно свидетельствовал о том, что герой Русско-турецкой войны желал как можно скорее завершить аудиенцию с дотошным посетителем. Но Орлов предпочел не заметить подобного настроя капитана. Он снова что-то коротко пометил у себя в блокноте и поднял грустные коровьи глаза на собеседника.
– А кто первым обнаружил тело генерала Корниевича?
Невзирая на кажущуюся ленцу и неторопливость действий, Орлов профессионально успевал подмечать каждую деталь: расположение комнат в генеральском доме, настроение прислуги, количество дверей и окон. Отличная зрительная память Тимофея Орлова была как нельзя кстати в их нелегком сыскном деле, и это не раз отмечал сам профессор Головацкий.
Вилинберг нервно дернул плечом, но все же ответил на неприятный вопрос. Отвязаться от гостя так легко, как ему хотелось бы, оказалось задачей не из легких.
– Симаков.
– Как и когда это произошло? – Орлов помусолил карандаш.
– Черт! Я думал, вам уже все это прекрасно известно. Разве не так?
Вилинберг не торопился опускаться обратно в кресло. Тимофей невинно улыбнулся. Он умел ждать.
– Ну, хорошо, дьявол вас побери! – сдался капитан, однако раздражения в его голосе не убавилось ни на йоту. – Это произошло в пятницу вечером. Все было, как обычно. Кирилл Александрович вернулся поздно. С ним были Симаков и Лагутин. Я и остальные оставались в доме. Кирилл Александрович был не в настроении и почти сразу поднялся к себе…
– А почему он был не в настроении? – поспешил поинтересоваться Орлов.
Вилинберг усмехнулся:
– Вы что же думаете, я осмелился бы спросить у генерала о причинах его плохого настроения? Разумеется, нет. А Кирилл Александрович не счел нужным поделиться со мной своими личными проблемами.
И вновь Орлов оставил сарказм собеседника без внимания.
– Так это были личные проблемы?
– Я не знаю, черт побери! – лицо Вилинберга сделалось каменным. – Я не знаю, какого рода были эти проблемы!
– А предположить хотя
– Нет, не могу!
– Ну, хорошо, – в маленьком блокнотике Тимофея появилась очередная недоступная для глаз капитана запись. – А кто такой Лагутин?
– Штабс-ротмистр Даниил Лагутин также один из адъютантов покойного Кирилла Александровича.
– Возможно, он сумеет сказать больше, – предположил Орлов, не столько обращаясь к Вилинбергу, сколько размышляя вслух.
– Возможно. Поговорите с ним.
– Непременно. Ну, а что было дальше, капитан? После того, как Кирилл Александрович, согласно вашим словам, поднялся к себе?
– Ничего не было, – Вилинберг не сел – он буквально плюхнулся в кресло и вытянул длинные ноги. – Часов до двенадцати мы все были в адъютантской. Играли в карты. Потом Симаков поднялся к генералу, а когда спустился обратно к нам, то сообщил, что Кирилл Александрович умер. От приступа.
Глаза Орлова едва заметно блеснули.
– Капитан Симаков поднимался к генералу один?
– Что вы имеете в виду? – высокомерно вскинул подбородок Вилинберг. – Вы в чем-то подозреваете покойного Василия Трифоновича?
– Боже упаси, – с улыбкой открестился Орлов. – Я просто хочу кое-что уточнить и…
– Да, капитан поднимался один, – сдержанно бросил Вилинберг. – Он был человеком особо приближенным к генералу, как вам должно быть известно, и в его обязанности входило получение должностных инструкций на следующий день. Инструкций для всех нас.
– А как долго отсутствовал Симаков? Сколько времени прошло между тем моментом, когда он покинул адъютантскую, и тем, когда снова вернулся в нее?
Вилинберг снова вскочил.
– Что за пошлые вопросы, черт возьми?! – взорвался он. – Говорите прямо, что у вас на уме или!..
– Повторяю, мне необходимо уточнить все обстоятельства этого дела…
– Здесь нет никаких обстоятельств, господин Орлов! И уточнять тут совершенно нечего! Я не желаю и дальше выслушивать ваши некорректные намеки! Потрудитесь оставить меня!
Тимофей вынужден был подчиниться. Вилинберг удалился в смежную комнату с высоко поднятой головой, а помощник профессора Головацкого тем временем в сопровождении камердинера покойного генерала поднялся наверх в личные апартаменты Корниевича.
– Вот здесь капитан Симаков и нашел Кирилла Александровича, – скрипучим голосом поведал старый камердинер, остановившись на пороге генеральского кабинета, и указал Орлову на ворсистый ковер слева от большого дубового стола. – Здесь же увидел его и я, когда поднялся, привлеченный шумом. Никто ничего не трогал до приезда полиции, господин Орлов. Равно как никто ничего не трогал и после их отъезда.
– То есть, начиная с утра субботы, в кабинет никто не входил?
– Точно так.
– Вы уверены?