Маша без медведя 2
Шрифт:
— Пойдёмте во вторую? — попросила Шура, сестрёнка которой лежала пластом.
Это предложение было воспринято с воодушевлением.
— Браслетик перевязать надо, да? — Рита, которой этого явно не хотелось делать, взялась за узелок.
— Можно не перевязывать, — я от происходящего впала в странное головокружительное состояние, — возьмёте девочек за руки.
— А их больше! — вытаращила глаза Зиночка.
— Так и у вас по две руки.
После второго отделения мы пошли в первое, в котором в это время сидела докторица, и дальше,
— Ой-ой! — посочувствовала Аня и скомандовала: — Девочки, разобрались!
Третье отделение втекло в четвёрку и распределилось по кроватям лежачих, ходячих взяли под руки с такой уверенностью, что старшие даже возразить ничего не успели. Я села на краешек Дусиной кровати и начала развязывать на своём запястье браслетик и повязывать ей. Я почему-то так устала, что готова была сама тут же лечь, хоть на пол…
— А что происходит? — растерянно спросила Лена.
— Сейчас вы увидите божественное исцеление, — с удивительной для меня уверенностью объявила Анечка.
И они его сделали! Это было поразительно, но они сделали. Они уже были так уверены, что могут исцелять, что воздух почти искрил от силы.
Батюшка, пришедший на третий этаж, чтобы отслужить молебен о здравии, и явившийся, собственно, на звук, замер на пороге. Девчонки наперебой бросились рассказывать ему, как они сейчас пели все вместе, и как исцелились сами и исцелили девочек, и как это было чудесно.
Этого душевного всплеска хватило, чтобы я поднялась и дошла до нашей спальни. Как уснула — не помню. Назавтра мне наперебой рассказывали, что рухнула я пластом, как подрубленное дерево, и добудиться меня на ужин не было никакой возможности.
НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ
Утром я относительно пришла в себя и поняла, что запасных браслетиков у меня осталось всего семь. А сегодня воскресенье, люди пойдут — что делать? Я вытащила свои шерстяные клубки, крючки…
— Помочь? — Маруся пересела на кровати ногами в мою сторону. — У меня крючок тоже есть.
— Дай-ка и я тоже, — подсела к нам Анечка. — Петь надо? — проницательно уточнила она.
— Это было бы здорово, — согласилась я.
— Что петь?
— А что хочешь, любое.
Следом за ней потянулись и другие девочки, и вскоре все кровати вокруг плотно наполнились воспитанницами, поющими и работающими крючками.
Я тем временем вытащила свою белую жестянку и начала подбирать бусинки — по три к каждому браслетику — большую и две маленьких, и тут же их аккуратно обрабатывать скрытным способом.
— Ой, дамы, а что это вы здесь делаете? — любопытная Рита слегка запыхалась, должно быть, примчалась снизу.
— А можно мы тоже? — потёрла ладошки Зиночка. — Я бы вот бусинки пришивала, а?
Как вы поняли,
— Девочки, а что если мы малявкам всем таких браслетиков навяжем? — предложила Ника. — Болеть меньше будут, так? Что скажешь, Маша?
Я уже успела привязать десяток новых браслетиков себе на руку, чтоб пополнее зарядились (между прочим, то ли в силу пения, то ли коллективного воздействия, но они уже были полны почти на треть).
— А что, хорошая идея!
Девчонки сейчас здоровы. Мы им наденем браслетики, сейчас заряженные совсем слегка, но они ведь будут работать как аккумуляторы — и будут обеспечивать поддержание здоровья. Почему нет? Как дополнительная подзарядка.
В итоге браслетиков собралась здоровенная кипа. Мне, правда, пришлось три раза бегать вниз, к «дальним родственникам». У меня осталась всего одна полностью заряженная верёвочка. И куча сил уходила на то, чтобы следить за общим нейтральным балансом.
— А зачем ты их на руки привязываешь? — с любопытством спросила Рита.
Упс. Не расскажешь же всё…
— Чтобы всё время со мной были, если вдруг кто попросит.
— Сунула бы в карман, — рассудительно предложила Зиночка, добавляя в горку очередной готовый браслетик.
— А если платье поменяет да переложить забудет? — возразила Шура. — А если вдруг в кармане оставит да в стирку сдаст, и затеряются они? Нет, правильно Маша делает…
Вот так внезапно моя целительская деятельность стала общим достоянием. Единственное, о чём я честно предупредила девочек, так это что если просто взять шерстяной шнурок и пришить к нему бусины, он вряд ли чем поможет. А чтоб запустить «механизм исцеления», молитву нужно знать особенную. А открыть я её никому не могу, потому как сила потеряется. В общем и целом это была правдивая версия, рассказанная доступными для понимания словами.
Однако, вечерами около моей кровати часто стал собираться кружок. Девчонки шли со своими крючками и иголками, а Анечка многозначительно возвещала на всю спальню, что «время петь!» И было в этом что-то очень домашнее.
Подобная деятельность, конечно же, была замечена и персоналом, и (главное) священником. В один прекрасный день (а точнее — в пятницу, перед часом подведения итогов за неделю) весь наш «шнурочный» кружок был приглашён в директорскую. Там же сидел и гимназический батюшка, и завуч, и все наши классные дамы.
Директриса попросила нас озвучить подробности субботнего исцеления гимназисток. Слово за слово — и перед собранием всплыла подробная картина, в которой было и про болящих, и про молитвы, и про верёвочки. Верёвочки были немедленно затребованы к осмотру.
— Мария, а тебе зачем так много? — удивился батюшка.
Это он не видел, сколько с утра было. Я ж в обед десяток раздала, не меньше.
— Я молюсь, пока их ношу, — перевела происходящее в привычные для него понятия я, — и потом они лучше работают.