Машина порядка
Шрифт:
Если Общественная палата – телепарламент, то зрители – теленарод. Именно им адресована прайм-таймовая передача под названием «Общественная палата». И от них, в конечном итоге, зависит, каков будет рейтинг программы. Однако ошибка думать, что «Общественная палата» – телепередача простая, вроде «Поля чудес» или «Смехопанорамы» незабвенного кандидата в президенты РФ Евгения Петросяна. Ее создатели хотят придать ей статус программы социальной направленности, вроде тех, что транслируются по каналу «Культура». Поэтому сама она не уйдет, разве что рейтинг будет чрезмерно низким.
Чем хотят воздействовать на телезрителей? Первая треть Общественной
Обычный политик может позволить себе быть скучным. Чего веселится то? Главное, чтоб доверял избиратель, а добьется ли кандидат его доверия ремонтом мусоропровода или прыжками на батуте – никого не касается. Однако для медиапроекта скука – смертельный враг. Поэтому во второй транш Общественной палаты вошли люди яркие. Одна Алла Пугачева чего стоит. Это мегасенсация!!! Яркие впечатления дорогим телезрителям гарантированы.
Главное, чтобы зритель не переключил на другую программу. Ведь рядом, на соседнем канале, царят жуткий Петросян и всесильный «Аншлаг», мало чем отличающиеся от Общественной палаты. Строго говоря, «Аншлаг» есть прообраз Общественной палаты. И там и там люди уважаемые, яркие, близкие народу. Вот только «Аншлаг» президента не поддерживает. Но зато воспитал губернатора в своем коллективе, чего Общественная палата пока не сделала. Неудивительны поэтому петросянофобские и аншлагохульские выступления представителей власти – надо же отодвинуть из телевизора конкурентов.
Когда же конкуренты будут отодвинуты, палата сможет спокойно заняться чем-нибудь солидным. Например, морально-нравственным руководством народом.
Почетные доярки российской политики
В России отсутствует политический класс аналогичный тому, что существует в развитых странах Запада. В США и Европе есть люди, профессионально занимающиеся политикой и ничем больше. Они постоянно баллотируются в парламент, заседают в центральном или региональном правительствах либо состоят в рядах оппозиции. Квалифицированный западный политик заседает в парламенте десятилетиями, да еще и передает свое кресло по наследству – внучатам и правнучатам.
Другое дело – у нас. В России крупные предприниматели воспринимают депутатство как феодальный титул. Судите сами. Вот едет по дороге Чрезвычайно Богатый Человек. Но, чу, свисток, и его останавливает гаишник. Неприятно. Хочется, чтобы зараза милицейская не в свисток свистела, а честь отдавала. Конечно, можно «достать» автомобильный номер какой-нибудь грозной и престижной организации. Но в кабинет губернатора или министра с номером в руках, пусть и престижным, не войдешь. Хочется «чести», как говорили в старину. И бизнесмен покупает себе депутатство, как в XIX веке купил бы графский титул. Мир волшебно меняется – гаишники козыряют, министры отвечают на запросы, губернатор вынужден считаться с мнением уважаемого человека. Не говоря уже о депутатской неприкосновенности, делающей особу народного избранника поистине священной.
Но современного политического класса в России нет. «Система не работает». Поскольку парламент не имеет власти, в России нет сильных политических партий. Поскольку нет сильных политических партий, невозможна ситуация, когда политик делает карьеру строго в рамках политических институтов. Министров и депутатов в России рекрутируют откуда угодно, из числа личных друзей, сослуживцев и «соседей по комнате» в университетском общежитии, только не из числа
Если миллионер действует, подобно феодалу, то с неизбежностью должен быть класс, который бы оформлял его претензии на титул. Политическая деятельность перекладывается на плечи экспертов – политтехнологов и политконсультантов. Выборы новоявленному «пэру и сэру» ведет консалтинговая фирма. Работу в Думе обеспечивает аппарат помощников. Тут и начинается «экспертократия».
Эксперты – это «изуродованные мукой и злым колдовством» политики. Недоразвившийся политический класс России. Выше политического класса у нас находится класс феодально-бюрократический, который соединяет в своих руках власть и собственность, отводя российским политикам скромную роль советников. Нет сомнения, что в рамках французской или американской политической системы многие из нынешних членов Общественной палаты были бы конгрессменами или министрами. Мешает неформальный имущественный ценз – чтобы играть в политику в России, нужно быть очень богатым человеком.
Социально экспертное сообщество находится ниже властного слоя. Политтехнологи – обслуживающий персонал. Чтобы стать вровень с правящем слоем, приходится навязывать ему идею правления экспертов.
«Эксперт (от лат. expertus – опытный): специалист в области науки, техники, искусства и других отраслей, приглашаемый для исследования каких-либо вопросов, решение которых требует специальных знаний», – говорит БСЭ.
«Брокгауз» дает сходное определение: «экспертиза, фр., исследование и установление таких фактов и обстоятельств, для выяснения которых необходимы специальные познания в какой-либо науке, искусстве, ремесле или промысле. Лица, обладающие соответствующими познаниями и приглашаемые в суд или в другое учреждение для подачи своих мнений, называются сведущими людьми или экспертами».
Эксперт по определению – внешний наблюдатель. Он не может править, поскольку для этого необходимо быть частью власти, частью бюрократии. Но это хорошая маска для недоделанного политического класса. Напялив ее, он как бы говорит властям – «посмотрите, мы не претендуем на ваши кресла. Мы лишь хотим бежать рядом, «взявшись за стремена», и время от времени давать вам, ваши высокопревосходительства, высококвалифицированные советы».
Экспертная маска, надетая на политический класс, легитимизирует его в глазах правящей элиты. Политический класс перестает восприниматься феодально-бюрократической властью как конкурент (хотя в действительности им, конечно, является). «Ах, этот? Опять, небось, с экспертным заключением? Ну что ж, впустить». Двери начальственной бани гостеприимно отворяются.
Однако если маска эксперта понятна власти, то она непонятна простым гражданам. В демократических странах политический класс в глазах простого народа легитимизируют выборы. «Джон Смит – сенатор и правит нами, потому что его избрал народ штата Небраска». Этот тезис понятен любому американцу или европейцу. Однако в России статус эксперта – это трудноверифицируемый статус, возникающий из сочетания связей с власть предержащими. Что народу «эксперт Пупкин»? Трудно объяснить, почему эксперт именно – Пупкин, а не Тупкин. Даже если у эксперта «ума общественная палата», по телекартинке это никак не определить. Я говорю только об экспертах, засвеченных в СМИ. О безымянных тружениках политконсалтинговых полей речь вообще не идет – немногим известны имена даже лучших из них.