Машина различий
Шрифт:
– Не нравится мне это, – пробормотал Мэллори.
Мальчишки помчались гуськом, все больше набирая скорость, затем передний из них резко свернул, и живая цепочка размахнулась по Камера-сквер, передавая импульс от звена к звену. В конце концов произошло то, из-за чего и затевалась эта игра: мальчишка на колесах набрал головокружительную скорость и оторвался от цепочки, как выброшенный из пращи камень. Ликующе вопя, он понесся по мостовой, но вдруг споткнулся о какую-то выбоину и вломился головой в витрину; гильотинными ножами посыпались осколки.
Пантера
– Сокровища! – взвизгнул вдруг один из мальчишек.
С безумными криками вся свора малолетнего хулиганья бросилась в разбитую витрину и принялась хватать все что ни попадя: телескопы, штативы, химическую посуду...
– Стой! – крикнул Фрейзер. – Полиция!
Он сунул руку в карман, сорвал с лица платок и трижды свистнул в никелированный полицейский свисток.
Мальчишек словно ветром сдуло. Они неслись по улице, как стая вспугнутых павианов, – и уносили почти всю захваченную добычу. Фрейзер пустился в погоню; мгновенье спустя за ним последовал и Мэллори. Пробегая мимо разгромленного магазина, они увидели, что Пантера Билл приподнялся на локте и трясет окровавленной головой.
– Ты ранен, мальчик? – резко остановился Мэллори.
– Не боись, все в поряде. – Мальчишка с трудом ворочал языком, голова его была рассечена до кости, по лицу струилась кровь. – Не трогайте меня, вы, замаскированные бандиты!
Мэллори торопливо стянул с лица платок и попытался улыбнуться:
– Ты поранился, мальчик. Тебе нужна помощь. Они с Фрейзером наклонились над Пантерой Биллом.
– На помощь! – заорал тот. – На помощь, моя верная команда!
Мэллори оглянулся. Может быть, кого-нибудь из этой шпаны удастся послать за помощью.
Сверкающий треугольный осколок стекла вылетел, вращаясь, из тумана и вонзился Фрейзеру в спину. Полицейский рывком выпрямился, его глаза наполнились животным ужасом.
Пантера Билл поднялся на четвереньки, затем вскочил. Где-то неподалеку вдребезги разлетелась очередная витрина – из тумана донеслись грохот, звон и ликующие крики.
Стеклянный осколок крепко засел в спине Фрейзера.
– Они же нас убьют! – крикнул Мэллори, хватая инспектора за руку, и бросился бежать. За ними бомбами взрывались витрины, звенели осыпающиеся на тротуар осколки, иногда раздавалось резкое, короткое звяканье куска стекла, брошенного в стену.
– Вот же сволочи, – пробормотал Фрейзер.
– Сокровища! – звенел в тумане крик Пантеры Билла. – Сокровища!
– Теперь держитесь, – сказал Мэллори. Обернув руку платком, он выдернул осколок из спины Фрейзера. К великому его облегчению, осколок не разломался, вышел целиком. Инспектор всем телом передернулся от боли.
Мэллори осторожно помог ему снять сюртук. Кровь пропитала рубашку Фрейзера до пояса, но все выглядело много лучше, чем можно было ожидать. Осколок вонзился в замшевый ремень, удерживавший подмышкой Фрейзера маленький
– В ремень попало, – сказал Мэллори. – Рана совсем неглубокая, нужно только остановить кровь...
– Полицейский участок, – кивнул бледный, ни кровинки в лице, Фрейзер. – Кингсроуд Уэст.
Сзади снова посыпались стекла.
Шли они быстро, каждый шаг заставлял Фрейзера морщиться отболи.
– Вам лучше остаться со мной, – сказал он. – Проведете ночь в полицейском участке. На улицах плохая обстановка.
– Да уж, – согласился Мэллори. – Но вы за меня не беспокойтесь.
– Я серьезно говорю, Мэллори.
– Разумеется.
Два часа спустя Мэллори был в Креморнских садах.
* * *
Подвергнутый экспертизе документ представляет собой письмо, написанное от руки на листе бумаги с оторванным верхним краем. Лист дважды сложен пополам, судя по всему – в спешке. Дата отсутствует, однако экспертиза установила, что это подлинный автограф Эдварда Мэллори. Почерк торопливый, некоторые особенности почерка указывают на частичную утрату мышечной координации.
Бумага среднего качества, типичная для официальных бланков середины 1850-х годов; исследованный образец сильно пожелтел от времени. Вероятное происхождение бланка – полицейский участок Кингс-роуд Уэст.
Текст, нанесенный сильно поблекшими чернилами и пером, сношенным от долгого пользования, гласит следующее:
МАДАМ!
Я никому не сказал. Но кому-то все же должен сказать. Я решил, что моей конфиденткой будете Вы, поскольку иных вариантов нет.
Взяв на хранение Вашу собственность, я сделал это по доброй воле. Ваша просьба равносильна для меня королевскому приказу, и Ваши враги – мои враги. Исполнять роль Вашего паладина – высочайшая привилегия в моей жизни.
Я прошу вас не беспокоиться о моей безопасности. Умоляю, не предпринимайте ради меня никаких шагов, могущих подвергнуть опасности Вас самое. Любой риск в этой схватке я принимаю с радостью, но есть и другой риск. Если со мной случится худшее, Вашу собственность едва ли когда-нибудь найдут.
Я изучил перфокарты. Я смутно догадываюсь об их назначении, хотя смысл программы лежит далеко за пределами моих скудных познаний. Простите меня, если я позволил себе лишнее.
Я надежно обернул перфокарты в полотно и собственноручно запечатал их в герметичный гипсовый контейнер. Контейнер этот – череп бронтозавруса, выставленного в Музее практической геологии на Джермин-стрит. Ваша собственность сейчас пребывает в полной безопасности на высоте тридцати футов от пола. Об этом не знает ни одна живая душа, за исключением Вас и смиреннейшего слуги Вашей светлости,