Машина Шехерезада - шесть историй

Шекли Роберт

– Соответствующие действия! – задумчиво повторил Цефалио. – Если бы мы только знали, что это такое!

Долгое время генерал смотрел на верного друга немигающим взором. На мгновение он снова стал старым Цефалио, которого Джордж знал столько лет – до того, как солнечный свет и ночная мгла раскололи между ними небесное царство и когда в мире еще был мир. Но потом глаза Цефалио снова заморгали; маленькие шторки из угриной кожи задвигались вверх и вниз, сверкая чужеземным лаком; и генерал, смахнув скупую слезу, взмахнул недрогнувшей рукой. В тот же миг солдат, невидимо стоявший на страже, выпрыгнул перед ним, с усами и всем прочим.

– Да, мой генерал? – сказал он, отдавая

честь.

Однако Джордж был сыт по горло этими извращениями. Он отмел Цефалио прочь, опознав в нем еще одно из тех ложных воспоминаний, которое ему имплантировали в голову, чтобы свести с ума. Но доктор Азов и его зловещие помощники с бледными лицами выполнили свою работу недостаточно умело. Тот, кто всматривался в глубь явлений, без труда замечал края внедрений в зоне психомоторных воспоминаний, а Джордж, как лучший из операторов Серого Корпуса, считался экспертом по психам и моторам. Только так можно было противостоять врагу, который, овладев нашими землями, женщинами и рабочими местами, пытался теперь аннулировать наши души и превратить цвет нации в недееспособных идиотов. Но, несмотря ни на что, человек все же мог обнаружить края искусственной памяти; он мог отодрать эту неровную заплатку, прижать свой глаз к маленькой щелочке и заглянуть в колдовской котел творения, в тот темный центр, из которого происходило все. Хотя многие от этого сходили с ума.

Капитан, поймав его за таким недостойным занятием, тактично прочистил горло. Джордж быстро отпрянул от щелки и сделал вид, что ничего не случилось.

– Вы что-то хотели?..

– Напомнить вам о правилах приличия.

– Продолжайте, – сказал Джордж.

– Только не в присутствии дам, – ответил капитан.

– Вы не можете сказать мне ничего такого, о чем бы я уже не знала, – заявила мисс Уэст, и ее безмятежность превратила эти слова в легкую и светлую шутку.

– Продолжайте, если вы мужчина, – настаивал Джордж. – Почему вы вдруг остановились?

– Между прочим, мы вам не обещали, что поплывем дальше, – огрызнулся капитан. – Захотели, вот и остановились! Ясно?

– Конечно, нет. Но я не собираюсь вводить вас в затруднительное положение – особенно мисс Уэст.

– Вот видите, – сказал капитан, обращаясь к Мэй, – он не собирается вводить вас в положение. Однако он и пальцем не шевельнет для того, чтобы поддержать наш сюжет в такую богом данную минуту, когда мы наконец собрались все вместе – вы, я, Джордж и наша команда с косичками и ленточками. Опомнитесь, мой друг! Это здесь настоящая стрельба и тяжелая упорная работа! Это здесь вас ожидают подвиги и великие свершения! Мы могли бы поручить вам что-нибудь действительно серьезное – например, сосчитать каждую заклепку в этом картонном море. Так нет же! Вы задумали сойти на сушу! Вы решили уйти от борьбы и опустить свои два цента в то место, которое вам не принадлежит!

– Капитан, я попросил бы вас держать себя в руках...

Однако уговоры уже не помогали. Кожа на лице капитана покраснела. В его черных как смоль волосах появились перья, нос вырос и загнулся крючком. На бронзовой груди возник ритуальный рисунок Большой Коробки. Осмотрев себя с головы до пят, Ролло горько воскликнул:

– Что же вы с нами делаете, Джордж? Нет! Только не это!

Глубоко вздохнув, он собрал всю силу своей воли и внезапно исчез. Он исчез, как луч света. Как крик «эй, бампабомпо», который замолкает, едва вы его услышите. И именно так пронеслась эта неделя для Джорджа. Хотя ему было в принципе все равно.

– Вы следующая, мисс, – сказал Джордж.

– Да брось ты эти глупости, – хихикнула Мэй. – Давай лучше как следует повеселимся.

– Нет, –

ответил Джордж. – Не время для веселья. Страх – вот горький плод отчаяния. Волны не знают о том, что скрыто в глубинах. И в такое время, как это, нам следует забыть...

Мэй сделала брезгливый жест – вернее, брезгливенький жестик. Этого было достаточно. Она испарилась. Она исчезла, чтобы воссоединиться с капитаном, или, что более вероятно, уйти в ту огромную страну возможностей, куда удаляются герои пьес, когда мы расходимся от сцены.

– Наконец-то я от них отделался, – сказал себе Джордж.

– Мог бы и нам кое-что объяснить, – проворчал словесный мешок.

– Черт, ты по-прежнему здесь? – спросил Джордж.

– Тебе лучше в это поверить, приятель, – ответил словесный мешок.

– И я тоже по-прежнему здесь, – добавил черепахан.

– Но где мы находимся? – поинтересовался мешочек.

– Мне кажется, это авианосец «Слюнявчик», – сказал Джордж.

– Неплохая попытка, Джордж, – похвалил черепахан. – Однако ты стартовал немного поздно. Лавина уже пронеслась. Я, конечно, извиняюсь, но прошлого не вернешь. И «Слюнявчик», во всей своей неисполненной славе, ушел в небытие.

– Тогда где же мы сейчас? – спросил Джордж.

– Мне очень не хочется говорить ему это, но похоже, что мы нигде, – шепнул черепахан словесному мешку, и тот повторил фразу вслух – буквально слово в слово.

– Нигде? – изумленно переспросил Джордж.

– Нигде, – подтвердил черепахан с тем самым невозмутимым видом, который так типичен для взрослых особей его вида; а ведь он, между прочим, уже подбирался к семи годам.

В лесу наступал вечер – один из тех чудесных тихих вечеров, когда хвойные деревья примеряют шляпки облаков, а маленькие кусты роняют алые слезинки ягод, сожалея о том, что такой прекрасный день уже не повторится. Шагая по едва заметной тропе, Джордж наслаждался красотами природы, однако его восторг все больше пригибался к земле под тяжестью черепахи, которая висела у него на спине. Словесный мешочек вел себя скромнее. Он уместился в одном из больших карманов куртки и спокойно дремал. Но черепахан, будучи криминальным авторитетом, обладал солидным весом. И, когда он начал петь, Джорджу стало вообще невмоготу.

Мне надоело зависать в знакомой рощеИ с болью в сердце вспоминать о доброй теще.А кореша метают харч, и душу рвет надсадный плач,Но за деревьями ждет суд и злой палач.Припев:А песня летит прямо в небо,Как ласточка под небеса,Туда, где ни разу я не был,Где ангел творит чудеса...

– Я бы просил, – сказал Джордж.

– Что-что? Не понял? – спросил черепахан.

– Вы не могли бы воздержаться от пения?

– Хочешь сказать, что тебе не нравится моя песня?

– Она меня тревожит, – ответил Джордж.

– Хм-м, а я ведь выбрал самую задушевную, – обиженно произнес черепахан. – Эй, мешок! А ты что скажешь? Тебя тут тоже что-то тревожит?

Словесный мешок осторожно выполз из кармана Джорджа и свесил вниз свои крохотные лексикографические ножки.

– Я не знаю, где мы сейчас находимся, – сказал он. – Поэтому какая-то доля тревоги, конечно же, есть. Но меня успокаивает окружающее нас великолепие, которое нескоро забудется усталому путнику. Как вам такой ответ?