Машина Шехерезада - шесть историй
Шрифт:
– Мне сказали, что вы писатель, – заявил он.
Я подтвердил, что это так. Мне скрывать нечего.
– Выходит, мне повезло, – обрадовался посетитель. – Я покупаю разные истории и рассказы.
– А я их пишу.
– Есть у вас что-нибудь на продажу?
Он шел прямо к цели. Я решил отвечать столь же откровенно.
– Да, есть.
– Прекрасно. Весьма рад. Этот город кажется мне каким-то странным. Да и планета тоже, если подумать. Но город особенно. Непривычные обычаи и все такое. Едва приехав
– Это проблема, – признал я.
– Ладно, перейдем к делу, потому что работы будет много. Для начала я хотел бы получить небольшую повесть на десять тысяч слов.
– Считайте, что она у вас уже есть. Когда она нужна?
– К концу этой недели.
– Сколько вы намерены за нее заплатить?
– Я заплачу тысячу долларов за повесть в десять тысяч слов. Мне сказали, что это стандартная оплата труда писателя в данной части Земли. Ведь это Земля, верно?
– Да, Земля, и я согласен на ваши условия. Скажите лишь, на какую тему мне нужно писать.
– Тему я оставляю на ваше усмотрение. В конце концов, вы ведь писатель.
– Разумеется. Так вам все равно, о чем будет повесть?
– Совершенно все равно. Я ведь не собираюсь ее читать.
– Разумно, – заметил я. – Зачем вам лишние заботы?
Я решил не расспрашивать его дальше, предположив, что кто-нибудь когда-нибудь мою повесть все же прочитает. С написанным это рано или поздно случается.
– Какие права вы покупаете? – спросил я, потому что в подобных вопросах важно соблюдать профессиональный подход.
– На первую и вторую синестерианскую публикации. И, разумеется, сохраню за собой права на экранизацию, но заплачу вам пятьдесят процентов от суммы сделки, если смогу продать на Синестерии права на съемку фильма.
– Насколько это вероятно?
– Трудно сказать. Пока что Земля считается у нас новой литературной территорией.
– В таком случае я хотел бы увеличить свою долю до шестидесяти процентов.
– Не стану спорить, – согласился он. – На сей раз. Не исключено, что позднее я поставлю более жесткие условия. Кто знает, как я поведу себя в следующий раз? Пока что для меня ваша планета – целый новый площадь.
Я не стал его поправлять. Пусть инопланетянин слегка оговорился, но это вовсе не значило, что он невежда.
Написав за неделю повесть, я принес ее в офис синестерианина, разместившийся в старом здании «Метро-Голдвин-Майер» на Бродвее. Я протянул ему распечатку, он предложил сесть и принялся читать.
– Очень неплохо, – сказал он через некоторое время. – Мне очень понравилось.
– Вот и прекрасно, – отозвался я.
– Но мне хочется, чтобы вы кое-что переделали.
– Вот как? А что конкретно вы
– Ну... там у вас есть героиня по имени Элис.
– Верно, Элис, – поддакнул я, хотя и не помнил, что в повести упоминалась какая-то Элис. Быть может, он имеет в виду Эльзас, провинцию во Франции? Я решил не уточнять. Какой смысл выставлять себя дураком, обсуждая собственную писанину?
– Так вот, эта Элис... она размером с небольшую страну, верно?
Черт, он и в самом деле говорит про Эльзас, а я уже упустил момент, когда мог его поправить.
– Да, правильно. Размером с небольшую страну.
– Тогда почему бы вам не написать о том, как Элис влюбляется в другую страну – побольше размером и в форме кренделя?
– В форме чего?
– Кренделя, – повторил он. – Этот образ часто используется в популярной синестерианской литературе. Синестерианам приятно о таком читать.
– В самом деле?
– Да, – подтвердил он. – Синестерианам нравится представлять существ в форме кренделя. Если вы вставите подобное обстоятельство в повесть, она станет более образной.
– Образной, – машинально повторил я.
– Вот именно. Потому что нам не следует забывать о возможной экранизации.
– Да, разумеется, – подтвердил я, вспомнив, что мне причитается шестьдесят процентов.
– Далее, раз уж мы заговорили об экранизации, мне кажется, что действие должно происходить в другое время суток.
Я попытался вспомнить, в какое время суток развиваются события в моей повести. Кажется, время суток вообще не упоминалось, о чем я и сказал заказчику.
– Верно, вы не упоминали какое-либо конкретное время, но подразумевали сумерки. Меня убедила в этом некая расплывчатость употребленных вами слов и образов.
– Да, конечно, – подтвердил я. – Сумеречное настроение.
– Получается неплохое заглавие, – заметил он.
– Да, – отозвался я, сразу возненавидев эти два слова.
– «Сумеречное настроение», – медленно произнес инопланетянин, словно пробуя слова на вкус. – Да, повесть можно назвать именно так, но переписать ее, как мне кажется, следует в «дневном настроении». Ради иронии.
– Да, я вас понял.
– Тогда почему бы вам еще разок не прогнать текст через компьютер, а потом вернуть мне?
Когда я возвратился домой, Римб с хмурым видом мыла тарелки. Тут я должен упомянуть, что Римб – средних размеров блондинка, а постоянная встревоженность ее взгляда характерна для инопланетян из секты «божественников». Из соседней комнаты доносились странные звуки. Когда я вопросительно взглянул на Римб, она лишь указала глазами на дверь и пожала плечами. Войдя в комнату, я увидел там двоих незнакомцев, молча вернулся на кухню и спросил у Римб:
– Кто они такие?
– Сказали, что Байерсоны.