Машина смерти
Шрифт:
– Тина, – встрепенулся Поль, который тоже просмотрел текст, – отпуск надо выбивать немедленно, сейчас. Я хочу побывать дома, пока Вероники там нет. Она у меня уже вот где! – Он провел ребром ладони по горлу.
– Я поговорю с Эланой, – согласилась Тина. – При первой возможности.
На них темной бесформенной громадой надвигался желиец, под его весом хрустела затянувшая лужи ледяная корка, шуршали осколки льда. Люди отступили к парапету – им посторониться проще, чем медлительному уроженцу Жела. Внизу, на желто-розовой воде, змеились золотые зигзаги; над каналом плыла, догоняя Веронику Ло, голограмма космической яхты: новая модель в натуральную
– Поль, когда мы прилетели на Ниар, ты не пробовал засечь Лиргисо? – спросил Стив.
– Нет. В смысле, пробовал, но его нет. Или он куда-то свалил, или постоянно держит экранировку, или его действительно тогда убили.
– Это вряд ли, – сказала Тина. – Космопол в его смерть не поверил, как и мы. И журналисты тоже. Мне не нравится, какой ажиотаж они создают вокруг Лиргисо.
– Модный страх, – пожал плечами Стив. – Это глупо, но страх тоже может стать модным – как покрой одежды, дизайн аэрокара или система взглядов. Поль, попробуй сканировать хотя бы два-три раза в день, вдруг поймаешь. Ты уверен, что сможешь узнать его?
– Уверен. Мне эта сволочь до сих пор иногда в кошмарах снится, еще бы я его не узнал… В первый день, как мы сюда прилетели, я через каждые полчаса сканировал, но ничего не нашел.
Канал плавно поворачивал, над ним взметнулась арка: здание, облицованное молочно-белым люминогласом. Рябь цветных огней впереди стала гуще. Из-под арки выплыла прозрачная гигантская рыба, словно сделанная изо льда – своего рода аквариум, в котором кружили, исполняя замысловатый рыбий танец, ее миниатюрные копии. У этой голограммы не было сопроводительных надписей – видимо, не реклама. Поль засунул руки в карманы, отвернулся к парапету и в течение некоторого времени рассматривал рыбу, потом опять заговорил:
– Тина, я хотел кое о чем посоветоваться с тобой до отпуска. Можно сейчас?
– Можно.
Они направились к люминогласовой арке. Стив отстал, Поль молча шел рядом с Тиной, и та уже решила, что советоваться он раздумал, когда услышала его неуверенный голос:
– Я хочу сказать Ивене, что люблю ее. Как по-твоему, она не испугается?
– Почему она должна испугаться?
– Ну, все-таки… – Поль запнулся. – Я давно люблю ее, с того момента, как в первый раз увидел. Я ведь ее вначале увидел не нормальным человеческим зрением, а своим особенным. Она похожа на пушистую звездочку. Я не хочу, чтобы она обиделась или начала меня бояться. Наверное, мне сейчас надо сидеть на Манокаре и не соваться на Нез, чтобы не мешать ей жить, но так хочется хоть немного побыть рядом с ней… Ты можешь сказать, что мне делать?
– Поль, я не могу решать за тебя. С чего ты взял, что помешаешь ей жить?
– Учитывая разницу в возрасте… – Даже профиль Поля, тонко прорисованный на фоне плывущей над каналом радужной абстракции, которая приглашала в новое кафе на площади Сирен, выглядел напряженным. – Кроме того, я неврастеничный тип с целым букетом паранормальных способностей и нулевым самоконтролем. Сейчас ей хорошо, Ольга и Ли о ней заботятся, и вдруг влезу я со своими признаниями…
– А тебе не приходило в голову, что она, возможно, тоже влюблена в тебя?
– Не знаю. Я мог бы что угодно себе навоображать, но все равно есть только то, что есть. Я уже больше года с этим живу, тяжело так долго находиться
Из-под арки появилась еще одна Вероника Ло в световом цилиндре, на ней был отороченный пятнистым фиолетовым мехом деловой костюм от Вены Ресом.
– Ты себя недооцениваешь. По тебе такая топ-модель с ума сходит!
– В жизни бы на нее не смотрел… – процедил Поль.
У подножия здания-арки, на широких опоясывающих ступенях, расположилась группа людей в стеганых куртках из потускневшей и потертой некачественной «зеркалки». Людей?.. Линия высокого лба изламывается почти под прямым углом: горизонтально расположенный нос, выдвинутые далеко вперед челюсти; глаза, вполне человеческие, окружены ресницами настолько пушистыми, словно те растут в несколько рядов. Бледные лица и кисти рук покрыты редкими светлыми волосками.
Существа сидели кто на ступенях, кто на потрепанных дорожных сумках; они пили санду из банок и ели пирожки – это говорило о том, что их метаболизм от человеческого не отличается. Кто это – иммигранты? Небогатые путешественники? Вокруг них вертелся робот-рекламоноситель, показывал то одну картинку, то другую; участники пикника не обращали на него внимания. Робот нагло нарушал правила: он не должен демонстрировать свои ролики одним и тем же зрителям дольше десяти секунд, и если представители неведомой расы попытаются его сломать, закон будет на их стороне, но им было все равно. Их лица казались усталыми и флегматично-удовлетворенными.
Заметив Тину, Поля и Стива, робот метнулся наперерез, в воздухе над ним расцвела голограмма:
Сногсшибательный материал Янсе Люша в «Ниарской сетевой бомбе»!
Правда о Веронике Ло: на Савайбе хрупкая топ-модель перестреляла полтора десятка головорезов.
«Интеллект и самообладание Вероники Ло не уступают ее красоте», – свидетельствует наш корреспондент Янсе Люш.
– Счастливый человек этот Янсе Люш, – усмехнулся Поль. – Он не знает, в какую лужу сел.
– Я тоже могу денег заработать, – заметила Тина. – Если напишу мемуары: «Как я была топ-моделью Вероникой Ло и перестреляла на Савайбе полтора десятка головорезов». Интересно, откуда Люш взял цифру? Я сама их не считала, и на вилле во время нападения Люша не было.
– Наугад. Полтора десятка – это впечатляет.
Они обогнули здание-арку. Дальше пространство по эту сторону канала расслаивалось на ярусы: тут начинались тротуары в несколько этажей, обрамленные неоновой вязью. Робот-рекламоноситель опять забежал вперед, над ним появилась полупрозрачная человеческая ладонь, на ней стояла рюмка с коричневым напитком, но Стив бросил вполголоса: «Иди отдохни». Робот послушно свернул голограмму, юркнул к парапету и улегся на асфальт. В темноте он был похож на небольшую задремавшую собаку.
Эмми и Лейла наконец-то поняли, что эксцессер без дозы – это не эксцессер. Когда Клисс два раза просмотрел сериал, начался второй этап: репетиции. Саймон должен был отработать стиль поведения, который усилит его сходство с простоватым и добродушным персонажем детского мультика; Лейла изображала девочку, с которой ему надо подружиться. Вот тут-то наниматели (гм, или все-таки похитители?) Саймона Клисса убедились в том, что без стимуляторов он мямлит, теряется, туго соображает и напоминает скорее издерганного карманника с комплексом неполноценности, чем некрасивого, но симпатичного двойника Умазайки.