Машина ужаса(Фантастические произведения)

Орловский Владимир

О'Кейли вышел из вагона и взглянул на запад: там среди ясного звездного неба зияло черное облако, похожее на резко очерченную, несколько удлиненной формы тучу, закрывавшую все семь звезд Большой Медведицы. Но он знал, что это не было тучей. Там, сделав свое дело, несся с тою же молниеносной быстротой пустотный вихрь куда-то дальше, в бездонные провалы, в таинственную глубину вселенной, из которой он так внезапно вынырнул, — быть может, в поисках новых жертв.

О'Кейли вспомнил черное пятнышко в телескопе обсерватории института Карнеджи и содрогнулся. Какие страшные тайны хранит в своих недрах

холодная бездна пространства, и как бессилен еще человек перед этими космическими силами!

Кто знает, что ждет его впереди через день через год, через сотню, тысячу или миллионы лет! До каких пор будет земля нести на себе живую, плесень, не знающую своего завтра и когда наступит неизбежный конец и откуда он придет?

Ночь прошла, и раннее солнце осветило все ту же картину безмолвного опустевшего мира. К полудню снег осел, и две машины, тяжело пыхтя, двинулись в путь, пробивая его по глубокому насту.

К вечеру прибыли в Портланд, и тут только выяснились истинные размеры происшедшей катастрофы.

Паркер оказался прав. Жизнь приходилось строить сызнова. То, что произошло на берегах Пэджет Соунда, охватило небывалым еще бедствием весь земной шар.

Три часа отсутствия эфира, о котором спорили люди науки, существует ли он в действительности, перекроили судьбу человечества. Невероятная стужа, отмеченная самопишущими приборами местами почти до ста градусов ниже нуля по Цельсию, уничтожила две трети населения земного шара. Особенно пострадали зоны, близкие к тропикам, — они, — в сущности, превратились в пустыню.

На севере, где в момент катастрофы стояла уже зима, влияние этого небывалого холода было менее значительно. И здесь, разумеется, число погибших исчислялось миллионами, но в этих широтах люди были более подготовлены к морозам. Привычка к холоду (правда менее всего), а главное теплые одежды и теплые жилища, которых не было на юге, спасли жизнь десяткам миллионов.

Но и помимо снежной бури разыгрался целый ряд несчастий, превративших эти ужасные часы в форменный ад. Отсутствие света и прекращение работы всех электрических установок вместе с паникой, охватившей людей, вызвали множество пожаров, уничтоживших целые промышленные центры. Особенно ужасны они были потому, что огонь не находил себе никакого сопротивления и бушевал в абсолютном мраке, не давая ни луча света и тем не менее сжигая все, что попадалось ему на пути.

Теперь предстояло колонизовать сызнова огромные пространства обезлюдевших — и опустошенных районов Старого и Нового Света, где погибли не только люди и животные, но и вся растительность. И центрами, откуда предстояло начаться этой колонизации, были в Западном полушарии Канада, а в Восточном — Россия. Отсюда человек должен был снова двинуться на завоевание земли, на которой он, казалось, так прочно обосновался.

О'Кейли вернулся в Нью-Йорк и здесь узнал о судьбе профессора Джемса Ховарда.

Старик

до последней минуты оставался в своей обсерватории, наблюдая приближение, пустотного вихря. Он так был уверен в своей правоте и в неизбежности общей гибели, что не принял никаких мер для своего спасения. Он так и умер у окуляра телескопа на своем посту, встретив лицом к лицу наступление предсказанного им бедствия, и теперь покоится на обширном новом кладбище, и на могиле его стоит памятник, на котором высокий старик с вдохновенным лицом протягивает руку к небу, как бы указывая на приближающегося, к земле космического странника.

ШТЕККЕРИТ

Рассказ

Глава I

— Война? Война, милый мой, прекратится на земле не раньше, чем последняя инфузория сожрет предпоследнюю, — не раньше.

Штеккер закончил свою энергичную сентенцию не менее энергичным жестом, стукнул пустой кружкой по мраморному столику и окинул взглядом жующий и чавкающий зал.

— Все это — материал для будущей войны, — продолжал он, жестко улыбаясь. Они и их дети, и дети их детей.

Собеседник проследил за его взглядом и содрогнулся, глядя на живое человеческое море.

— Ну, и вы тоже… готовитесь?

— Да, только об этом нельзя говорить вслух.

— Отравляющие газы?

Штеккер барабанил пальцами по столу, следя за дымом сигары.

— Д-да, — сказал он наконец, поворачиваясь к собеседнику: — это будет в свое время сюрпризик, перед которым побледнеют иприт, льюисит и все, что было до сих пор в области военной химии.

— Секрет, конечно?

— Надеюсь, да… Хотя вынюхивают его усердно. Но ведь это у нас — «меры борьбы с вредителями и болезнями злаков», — мирная химическая промышленность, так сказать, — он сухо засмеялся.

— В чем же будет сила этого яда, на который вы возлагаете такие надежды?

— Видите ли, он должен быть средством для ударов молниеносных, оглушающих… Вещество, которое своим действием наводило бы неодолимый ужас, уничтожая в бойцах всякую мысль о возможности борьбы… Одно прикосновение его вызывает жгучую, невыносимую боль. При вдыхании его смерть почти мгновенна. Оно проникает сквозь все оболочки органического происхождения, прожигая их насквозь…

— Но ведь против всякого яда, в конце концов, существует противоядие!

— Противоядие, разумеется, найти можно и должно, чтобы оградить своих бойцов. И я его открыл… после двух лет работы… Но пока его будут искать те, на кого обрушится мой газ, он свое дело сделает. Ибо обычная защита здесь бессильна: яд просачивается сквозь ткани одежды, если в ней есть хоть доля органических волокон или малейшие поры. Ну, вот… Вообразите себе, какое впечатление будет производить такая туча, когда она широкою волной поползет на противника… Понимаете ли? паника, безумие, отчаяние. Ничего живого на пути не останется…