Машина времени (сборник)
Шрифт:
Жара была угнетающей. Однажды пришлось сделать крюк с добрый километр, чтобы обойти настоящую реку из насекомых, петлявшую среди деревьев. Были ли это насекомые? Времени на выяснение не было.
— Жизнь, — сказал Йоргенсен. — Жизнь в первозданном виде. Постоянная жестокая конкуренция. Самые большие деревья впитывают свет и тепло солнца. Гниль пожирает деревья. Насекомые питаются и гнилью и древесиной.
— Любой саперный корабль Федерации расчистит этот мир за несколько суток, — заметил Шан д'Арг, — и превратит его в цветущий сад. Это и есть цивилизация.
— Наша
— Не думаю, что они могут представить себе подобные джунгли, — ответил Йоргенсен. — Их опыт — опыт управляемого по человеческим меркам мира.
— Может быть, — неохотно согласился Марио.
Путь преградила косая трещина. Им показалось, что это дорога, но как только Йоргенсен ступил на гладкую зеленую поверхность, он тут же по плечи провалился в жижу. Его вытащили из воды.
— Нам повезло, что мы наткнулись на эту речонку, — насквозь промокший Йоргенсен провел ладонью по лицу, оставляя на нем следы ила.
Все с удивлением посмотрели на него.
— Дальше можно двигаться вплавь или по дну, — пояснил он. — Не придется делать обходов.
— В воде могут водиться ядовитые твари, — заметил Марио.
Йоргенсен пожал плечами.
— Одной опасностью больше, одной меньше. У нас нет иного выбора, — и он первым прыгнул в илистую воду. После секундного колебания остальные последовали его примеру. Они жались как можно ближе к берегу. Вода доходила до пояса, идти было трудно, но они двигались вперед.
— Будем идти до наступления ночи, — сказал Йоргенсен.
Ночь оказалась довольно светлой — взошли две огромные оранжевые луны, окрасившие воду в желтоватый цвет. Иногда из зарослей доносился треск веток, видно, сквозь джунгли ломились крупные животные. Вода в реке становилась все чище. Илистое дно сменилось песком. Идти стало легче, хотя мешало несильное встречное течение. Иногда они останавливались, чтобы перевести дух.
— В нормальных условиях, — мечтательно протянул Шан д'Арг во время одной из таких остановок, — мы летели бы над этими джунглями на высоте двухсот метров, не подвергаясь опасности и не затрачивая никаких сил.
Йоргенсен усмехнулся.
— Тем не менее мы обходимся без машин. Мы оказались выносливей, чем предполагали.
— Сколько мы прошли?
— Километров десять-двенадцать.
— А мне кажется, что мы сделали не менее пятидесяти.
— Здесь труднее, чем в горах, — сказал Эрин.
Йоргенсен ощущал невероятную усталость, но в то же время и духовное спокойствие, и ясность мысли. Вскоре до их ушей донесся глухой рокот. Пройдя еще несколько сотен метров, они поняли, что впереди грохочет водопад.
— Конец пути, — вздохнул Марио.
Река разлилась в округлое озерцо, ограниченное с одной стороны обрывом, с которого низвергался поток воды, а с другой — зеленой стеной джунглей. У подножья скалы, почти над самым водопадом, мерцал огонь. Это не был костер. Свет горел ровно и холодно, как электрическая лампа.
Они переплыли реку и по крупной гальке с трудом
Образовав полукруг, путники осторожно, в полном молчании двинулись к огню. Они подошли вплотную, когда одновременно увидели и маяк, и хижину.
Темпоральный маяк был древней модели — они никогда не видели таких. Но ошибки быть не могло. Маяк никто не пытался замаскировать, его просто занесло песком. Только на вершине горел вечный свет. Нигде никаких дат. Ручки управления оказались заблокированными. Надписи на пульте состояли из совершенно непонятных им символов.
Они повернулись к хижине из металла. Она стояла здесь, по-видимому, с незапамятных времен. Дверь ее была приоткрыта. Они вошли в единственную пустую комнату, утонув по колено в пыли. В неверном свете своих фонарей они увидели на столе металлическую медаль на стальной цепочке — такие же медали с указанием имени, планеты и даты рождения хронавта носили они сами. Металл, из которого делались медали, был практически неразрушаем.
Йоргенсен повернул медаль. Едва светящиеся в темноте буквы складывались в имя АРЧИМБОЛЬДО УРЦАЙТ. Невероятное, мифическое имя. Имя ученого, который в отдаленном прошлом Федерации сделал реальностью путешествия во времени.
Рядом с медалью лежала книга в бронзовом переплете. Йоргенсен взял ее в руки и открыл. Листы задрожали, на мгновенье словно зависли в воздухе, а потом рассыпались и осели на стол кучкой серой пыли. На внутренней стороне бронзовой обложки ножом неровными буквами было нацарапано имя Арчимбольдо Урцайта.
Записи ученого исчезли навсегда.
Петля замкнулась. Путешествия во времени привели их к организатору этих путешествий.
— Невероятно, — пробормотал Марио. — Урцайт побывал здесь задолго до нас.
— Да, — протянул Йоргенсен. Постепенно все становилось на места. Урцайт побывал на Игоне. Поставил там опыт. Скорее всего, он-то и создал Далаам, новый Далаам. Затем расставил в континууме некоторое количество темпоральных дверей, позволявших путешествовать во времени и пространстве и издали наблюдать за течением эксперимента. «Но почему же спустя двести пятьдесят лет — или не двести пятьдесят?» — спросил себя Йоргенсен. Он не мог сказать, в каком веке они находились, ведь в архивах Федерации не сохранилось никаких упоминаний об опыте Урцайта.
Почему личность Урцайта окружена тайной? Почему о нем почти ничего не известно? В конце концов, пять веков не такая уж непроницаемая завеса времени. О жизни куда более древних лиц были известны мельчайшие подробности. А об авторе монументальных научных трудов ходили лишь россказни, больше похожие на вымысел. Быть может, этого хотел сам Урцайт? Быть может, он сам смешал карты? А может, о целом разделе учения Урцайта сознательно умалчивали по приказу Арха? Быть может, Урцайт разгадал опасность столь могущественного оружия, как путешествия во времени, оказавшееся в руках Федерации? Или его ликвидировали по распоряжению Арха? А коммандос послали на Игону, чтобы уничтожить последние следы Урцайта?