Маск: Тэйри

Вэнс Джек Холбрук

«Спокойной ночи, капитан».

Шрак удалился. Джубал сидел, погрузившись в невеселые думы. Два толстеньких лавочника ужинали заливной лакей-рыбой необычайных размеров. Жилистый верзила с вытянутой физиономией беседовал с плотным субъектом в темно-бордовом квате. [15] В таверне появились новые посетители — три молодых головореза в вычурных нарядах и пара старух, шумно дувших в оловянные кружки с горячим пряным пивом.

Никто из окружающих не заинтересовал Джубала. Он уплатил по счету и вышел из заведения.

15

Кват: плоский четырехугольный берет, иногда

напоминающий не более чем квадратный кусок толстой ткани, зачастую утяжеленный подвесками по углам — небольшими шариками пирита, халцедона, киновари или серебра.

Задержавшись у выхода, Джубал слышал тихий плеск волн под набережной. Скай скрылся за горизонтом — небо зияло глубокой тьмой. Только над косой Чам еще мерцал обрывок цепочки редких звезд Зангвильского Рифа.

Джубал медленно шел по безлюдной веранде. На мгновение сноп тусклого света озарил его спину — дверь таверны открылась и закрылась. Сзади послышались твердые, размеренные шаги. На бледном фоне отраженных мостовой вечерних фонарей появилась пара силуэтов — один высокий и узкий, другой приземистый и широкий. Джу бал поспешил к двери своего номера и достал ключ, но обнаружил, что в замочную скважину плотно вставлена заглушка. Когда он выдернул заглушку и вставил ключ, за его плечами уже стояли двое.

Старательно выговаривая слова, верзила произнес: «Я обращаюсь к Джубалу Дроуду из Глентлина?»

«Кто бы я ни был, я не намерен удостоверять мою личность каждому встречному. Вы нашли неподходящее время для знакомства».

Голос верзилы почти не изменился, но Джубал уловил в нем призвук саркастического веселья: «Уважаемый, мы соблюдаем общепринятые правила. Меня зовут Дзыба. Мой коллега довольствуется профессиональной кличкой «Прохруст». Мы представляем Акционерное общество пунктуального воздаяния. Получив надлежащим образом подписанный и заверенный печатью ордер, мы уполномочены безотлагательно осуществить в отношении вашей персоны [16] акт «неопровержимо заслуженного чрезвычайного возмездия»».

16

Тариотская система исправительных наказаний архаична и чрезвычайно сложна. Потерпевшая ущерб (первая) сторона заявляет о своих претензиях магистрату, иногда (но не обязательно) в присутствии защитника, представляющего нанесшую ущерб (вторую) сторону. Если магистрат считает, что претензии достаточно обоснованы, оформляется судебный приказ (ордер), причем первая сторона может применить предписанное наказание лично или нанять с этой целью одного или нескольких представителей. Первая сторона точно определяет действия, подлежащие наказанию, а также характер и размеры наказания, по своему усмотрению. Если вторая сторона считает наказание слишком суровым, дело представляется на рассмотрение арбитра. Если арбитр выносит решение в пользу первой стороны, размер наказания может быть увеличен (например, может быть наложен дополнительный штраф). Если арбитр выносит решение в пользу второй стороны, правительственный служащий подвергает первую сторону тому наказанию, которое она предусмотрела, вчиняя иск. Таким образом в большинстве случаев предотвращается определение и применение неразумных и чрезмерно жестоких мер наказания. Второй стороне предоставляется право пытаться избежать наказания, скрываясь от представителей первой стороны, но сопротивление с применением насилия запрещено во всех случаях, кроме тех, когда мерой наказания является смертная казнь. По этой причине агенты, осуществляющие наказание, никогда не заявляют, что намерены казнить наказуемого, хотя в некоторых случаях смерть становится неизбежным следствием предусмотренных исправительных мер.

Джубал старался сохранять спокойствие и уверенность: «Предъявите ордер».

Прохруст достал из-за пазухи лист пергаментной бумаги. Взяв его, Джубал начал заходить к себе в комнату. Дзыба

попытался следовать за ним, но Джубал грубо оттолкнул его. Прохруст, тем временем, успел просунуть ногу между дверью и притолокой.

Джубал прочел написанное на листе, прижимая дверь спиной. Он обвинялся в «безответственной, бессовестной, оскорбительной и необоснованной клевете, распространяемой с целью подрыва репутации его превосходительства Рамуса Имфа». Документ был скреплен подписью истца, «Миэльтруды Д'Эвер, помолвленной с вышеупомянутым Рамусом Имфом».

«И в чем заключается акт чрезвычайного возмездия?» — поинтересовался Джубал через щель, образованную ботинком Прохруста.

«Мы обязаны сделать инъекцию гипераса, — объяснил Дзыба,

— препарата, повышающего чувствительность нервных рецепторов и временно парализующего мускулатуру языка и гортани. Затем предписано двадцатиминутное купание в теплом растворе герндайка, кожного раздражителя. В последнюю очередь предусмотрена обработка конечностей костоломом в тринадцати местах».

«Наказание неправомочно. Я протестую и подам апелляцию, — заявил Джубал. — Арбитр объявит ваш ордер недействительным

— уберите ногу и дайте закрыть дверь».

«Все формальности соблюдены от вашего имени. Обратите внимание на заключение арбитра в нижней части листа».

Джубал обнаружил надпись под красной сургучной печатью: «В праве на апелляцию с возмущением отказано. Приговор обжалованию не подлежит. Да восторжествует справедливость!»

Под заключением стояла подпись: «Дельгас Имф, верховный арбитр Визрода».

«Арбитр — из рода Имфов! Он покровительствует Рамусу!» — прохрипел Джубал.

«Эти вопросы не входят в нашу компетенцию. А теперь, господин Дроуд, позвольте нам войти».

«Ни в коем случае. Отойдите, или поплатитесь жизнью!»

Сиплый бас Дзыбы твердил с монотонной настырностью: «В высшей степени неблагоразумно с вашей стороны, господин Дроуд, употреблять такие выражения. Мы люди простые и выполняем свои обязанности, не более того».

Пока он говорил, Джубал заметил тихое шипение — из-под двери показался наконечник шланга, испускавший туманную струйку газа.

Джубал бросился через комнату к окну, но снаружи его закрывала крепкая дощатая панель, преграждавшая путь к отступлению.

Рука Дзыбы легла ему на плечо: «Уважаемый, мы опытные специалисты. Пройдемте».

Джубал ударил Дзыбу в живот — с тем же успехом можно было колотить кулаком по стволу дерева. Прохруст схватил его за руки и заложил их ему за спину. Джубала выволокли из номера и провели по веранде, бережно поддерживая и стискивая справа и слева. Они спускались на темный пляж под набережной. Джубал вырывался и пинался. Дзыба надел ему на лицо тугой намордник с металлическими шипами, глубоко загибавшимися в рот. Теперь Джубал не мог сопротивляться, не рискуя раскрошить себе зубы.

Трое прошли метров пятьдесят и остановились под плотной купой берегового остролиста, закрывавшей пляж от Парадной набережной. Прохруст зажег бледно-синий потайной фонарь — Джубал увидел трехметровый ржавый бак, полузаполненный мутно-радужной маслянистой жидкостью. В песке торчала метровая чугунная дубина — костолом.

Дзыба обратился к Джубалу: «Вы можете раздеться или не раздеваться, по своему усмотрению. Опыт показывает, что купание в одежде причиняет дополнительные неудобства — раздраженная кожа болезненно реагирует на любое прикосновение. Но прежде всего — инъекция гипераса. Не напрягайтесь…» Джубал почувствовал укол иглы-пипетки. По коже, от головы до пяток, пробежала горячая пощипывающая волна.

Приблизился Прохруст: «Эти кандалы, уважаемый, не позволят вам причинять себе вред, болтая руками и ногами. Полезнейшее приспособление. Так вы предпочитаете раздеться или нет?»

Джубал на мгновение обмяк, будто начиная падать, и вырвался из хватки Дзыбы, налетев плечом на Прохруста. Тот, вынужденный отступить на шаг, наткнулся на край вкопанного в песок ржавого бака и плюхнулся спиной в мутную жидкость, издавшую вязкий чмокающий звук. Его рев, полный страха и гнева, быстро превратился в сдавленный визг.