Маск: Тэйри

Вэнс Джек Холбрук

Джубал подумал о Сьюне — о предательнице, обманщице Сью-не, соблазнявшей его, чтобы помочь любовнику. Каким дураком она его считала! Джубал задумчиво изучал изящную фигуру Ми-эльтруды: нет ли какой-то связи между женской привлекательностью и двоедушием?

Связь, несомненно, существовала. По словам самой Миэльтру-ды — если ее словам можно было верить — она уже обманывала Рамуса Имфа.

Казалось, пленница чувствовала давление взгляда Джубала. Она обернулась: «Я хотела бы знать, в каком положении буду находиться».

Джубал надолго задумался, хотя этот

же вопрос занимал его мысли все утро: «Можно ли верить вашим объяснениям? Вот в чем вопрос».

«Я не привыкла к тому, чтобы в моих словах сомневались!»

«Пока вы не вернетесь домой, вам придется привыкнуть к самым разным вещам».

Теперь от холодного тона Миэльтруды положительно веяло морозом: «Таким образом, я нахожусь в заключении?»

«Нет, — отозвался Джубал, — не совсем».

«Вы согласны отменить свой ордер?»

«Э-э… нет. Пожалуй, что нет».

«Вы не имеете права меня задерживать, если обвинение недействительно!»

«Ваш отец не имел права подвергать мою жизнь неоправданному риску. Виноваты вы или нет, с вашей помощью мне удалось его наказать и тем самым восстановить справедливость».

«Даже если мой отец вас чем-то обидел, почему я должна быть козлом отпущения?»

«Козой отпущения… Гм. Видите ли, в Тэйри ваш отец почти всемогущ — у меня просто не было другого средства оказать на него давление».

«Другими словами, я — ваша заложница».

«Я вас задержал, я заставил вас подняться на борт этого судна. Я обязан доставить вас домой в целости и сохранности».

«Тогда поверните обратно и немедленно доставьте меня домой!»

«Вы хотите упустить Рамуса? Представьте, как разгневается ваш батюшка!»

Миэльтруда раздраженно отвернулась.

Близился вечер, Мора спускалась к горизонту. За час до заката с запада приблизилась стая крепостных рыб. Шрак сбросил чехол с судовой пушки и развернул орудие.

Одно из чудовищ проплыло метрах в тридцати от «Кланша» — его спинные башни, каждая с глазом и гарпуном, возвышались на два метра над планширом фелуки.

Крепостная рыба медленно обогнула судно, внимательно изучая независимо вращающимися глазами стоявшие на борту фигуры, после чего раздраженно, с плеском повернула прочь и присоединилась к удалявшейся стае.

Миэльтруда замерла на квартердеке, глядя в море. Джубал впервые заметил на ее лице оживление: интерес, ужас и — когда гигантская тварь решила плыть по своим делам — гримасу облегчения. Девушка спросила капитана: «Они нападают на суда?»

«Достаточно часто. Щупальце вытягивается на двадцать пять метров, протыкает человека гарпуном и резко сокращается. Еще немного, и пришлось бы пустить ее ко дну».

Визродская барышня соблаговолила торжественно обозреть морской горизонт: «Вам ежедневно приходится иметь дело с опасностями?»

«Того, кто всегда начеку, опасности не застают врасплох. Впрочем, у Дохобейских берегов беда может настигнуть любого, зарекаться не стану».

«Зачем же плавать в Дохобей?»

Шрак пожал плечами: «Плавая вокруг света, никогда не знаешь, в какой порт придется зайти. Да и выгодное

это дело — в До-хобее хорошо платят за привозной товар. Главное не попадаться на глаза пиратам и держаться в стороне от рифов и подводных скал, не забывая про Скай — приливы там такие, что суда разбиваются в щепки».

Разглядывая волны, Миэльтруда неодобрительно хмурилась: «И вам не скучно плавать в одиночку?»

Моряк покачал головой: «Мировая скорбь [27] страшнее скуки. Человек стареет, океан не меняется. Бывает, плывет мимо корабль, а на борту никого. Кто-то думал, думал — и додумался».

«А вас мировая скорбь тоже мучает?»

«Только не в этом плавании!»

Миэльтруда покосилась на Джубала, но не высказала никаких замечаний. Помолчав, она указала рукой на горизонт: «Другой корабль уже исчез. Как вы за ним поспеете?»

27

Приблизительный перевод понятия «анхе», означающего острое ощущение тщетности бытия, приводящее к подавленности и отчаянию.

«Торквассо взял курс на Земнокаменную Заводь. Мы идем туда же».

«Там можно посмотреть на ваэлей?»

«Если повезет. Они не любят показываться без повода».

«Говорят, неискупимость завела их в лабиринт диковинных заблуждений — они не выходят из леса, поклоняются деревьям… Говорят, их Великое Божество — бессмертное дерево, уходящее корнями во тьму времен».

«В баснях много правды. Каждый ваэль ухаживает за рощей де-ревьев-джиннов, посвящает им всю жизнь. Так же, как Тэйри, Уэл-лас страдает от перенаселения. Ваэлей немного, но джиннов невероятное количество. Они растут повсюду, ни на что другое просто не остается места. Ваэлям, само собой, приходится туго».

«Вы верите, что ваэли — помесь людей Ойкумены и джанов?»

«Чего не знаю, того не знаю. Иногда кажется, что они, скорее, породнились с деревьями. Один национал как-то изнасиловал ва-эльскую девушку — так мне рассказывали. Вскоре после этого он

покрылся зеленым мхом. Мох расцвел черными цветами, и он умер».

«А что стало с цветами? Появились какие-нибудь плоды или семена?»

«Никто не видел. Его фелуку пустили ко дну посреди океана».

«Кто живет у Земнокаменной Заводи?»

«Там что-то вроде городка — склады для менового товара, верфи вдоль берега. Ну, и конечно же, знаменитый кабак «Море по колено»».

«Туда плывет Рамус Имф?»

«Похоже на то».

«Что ему нужно в Уэлласе?»

«Может быть, он хочет купить фелуку?»

«Вряд ли».

«Больше там нечего делать. Ваэли не позволяют приезжим покидать городок у заводи».

«Странно, все это очень странно… Иногда мне кажется, что я сплю».

Мора заходила среди великолепия ярких темно-красных, вишневых и темно-синих тонов. Под конец она блеснула лучами оттенка шачана — соцветия, служившего джанам-ткачам источником чуть красноватой фиолетовой краски.