Маска Феба
Шрифт:
– Миша, - девушка забавно называет меня в русском варианте, - а мы тут долго ещё пробудим?
Этот вопрос она задаёт во второй раз. Ей не хочется нарушать идиллию семейного общения, но она явно скучает. Здесь ей просто нечего делать. Всё крутится вокруг избы. Не помог даже пикник на природе.
Я и сам понимаю, что торчать здесь бессмысленно. С дедом всё нормально, в Саратове нам нечего делать. А вот в Питер съездить надо бы. Вполне вероятно, что назад поплывём северным маршрутом. Так быстрее получится.
Расставание с дедом получилось вполне обыденным. Будто на недельку еду. Вот только напоследок,
– Миша, а сам-то чего не женишься? Вон какой красавец, все бабы поди твои, - мне только осталось его обнадёжить, что - вполне вероятно, ещё немного, практически в одном шаге я от принятия подобного решения. Ну а что я буду его грузить тем, что ни одна женщина не оставила в моей душе сильный след? К тому же я молод и сейчас самое время зарабатывать себе и своим будущим детям на достойную жизнь.
Дорога в Питер особо не запомнилась. На сей раз мы воспользовались услугами местной службы пассажирских перевозок. Уже знакомый мне дилижанс. Мари достаточно окрепла, для таких поездок. Вообще она перестала постоянно носить ножной корсет. Одевает его только для длительных прогулок. А сейчас она прикорнула, увалившись на моё плечо. Сидевший напротив мужчин понимающе улыбнулся и продолжил чтение местной прессы.
Столица встретила нас порывистым ветром. Вот только вроде было небо безоблачным и вдруг натянуло тучки.
Кучер отвёз нас в гостиницу Кулона, что стоит на углу Невского и улицы Новомихайловской. Она считается одной из лучших. Лично мне там сервис показался, мягко говоря, ненавязчивым. Тот факт, что у них нет клопов выставляется за некое чудо. В счёт включают всякую хрень, шаг вправо-влево и плати. Правда отношение стало получше, когда управляющий узнал, что мы французы. Просто на завтраке к нашему столику подошёл худощавый господин и попросил разрешения представиться. Ну мы и пригласили его подсесть за наш столик. Выяснилось, что он уже пять лет как приехал из небольшого городка на востоке Франции и очень рад поговорить с земляками. Ну я не совсем его земляк и мысленно морщился, слушая его словесный понос, когда он описывал российское общество в целом и отдельных людей в частности в самых непрезентабельных тонах.
Наконец-то у Мари заблестели глазки. Её, с одной стороны, поразили необъятные просторы России. А с другой, много сермяжного быта. И только Северная Пальмира показала ей Россию с лучшей стороны. Мы гуляли по Невскому, катались на лодке по реке, заходили в солидные магазины, и я наконец-то узнал, что сестрица тоже не чужда дамскому заболеванию. Называется шопоголизм. Девушка выискивала всяческие безделушки. Вот купила мне трость, которая мне как зайцу стоп-сигнал. Но модно. Кроме трости ручной работы она выбрала мне тяжёлый мужской зонт. Ну это хоть пригодится в городе, славящемуся дождливой погодой.
Нет, решительно надо отсюда перебираться. Дело в том, что здесь в гостинице даже за смену простыни и свежее полотенце надо платить. Я, как бы не против, деньги имеются. Но это уже какое-то вымогательство. Да ещё и этот неистребимый запах сырости, буквально преследующий нас в номере. А тут один наш земляк, посоветовал снять мебелированную квартиру. Сильно на этом не сэкономишь, но там можно найти подходящий вариант.
Нам понравилась четырёхкомнатная квартирка на втором этаже трёхэтажного доходного дома на
В этот день мы поймали извозчика и я просто решил показать сестре Санкт-Петербург при свете дня. Но вот в районе Адмиралтейства наш извозчик пропускал встречную карету, а я успел заметить очень интересную вывеску, - стой, стой братец. Останови рядом вон с тем домом.
Я помог Мари выйти и мы стоим перед одноэтажным строением. Трудно даже сказать, для каких целей оно когда-то было построено. Судя по всему, возможно, здесь была казарма. Немаленькое здание вытянуто в длину и имеет арочные окна. Я не знаю, что находится позади него. Меня больше интересует вывеска у входа. Здесь неплохо прорисованы два борца в стойке. И с верху идёт текст «Школа французской борьбы Михаила Саутина».
Вот так, не больше - не меньше, моя школа. Интересно, не страдаю ли я провалами в памяти. Когда это я успел и кто тут крутит свои дела под моим именем.
Открыв тяжёлую дверь, мы прошли внутрь. Небольшой холл с конторкой, дальше идут несколько дверей. Но самой интересное дальше. Большие двухстворчатые двери полуоткрыты, и я заглянул внутрь. Знакомый запах пота и опилок. Надо понимать, что это зал для тренировок. Рассмотреть получше мне помешал подошедший дядечка.
Он в годах, сильно прихрамывает и судя по форменным штанам, это отставной солдат:
– Вы что-то хотели, господа?
Ну, как бы да. Но этот охранник явно не при делах, - да вот интересуюсь, как бы попасть на занятия этой школы?
– А, так это проще простого. Походите к шести часам, тут будет полно народу. И Иван Николаевич обязательно подойдёт, - распрощавшись мы вернулись в карету. Дальнейший путь я молчал, чем вызвал возмущение Мари:
– Мишель, ну ты же собирался стать моим персональным гидом. А мы просто катаемся и смотрим на реку, - но заметив мой странный вид, она спросила:
– Что-то случилось? Что это за дом, который тебя так поразил?
– Всё хорошо, просто сегодня вечером мы идём в школу борьбы.
– Как опять? А я-то надеялась, что хоть здесь ты забудешь про свою борьбу.
– Малышка, мне просто нужно поговорить с одним человеком.
– Я давно уже не малышка, - Мари обиделась и отвернулась к окну.
Иван Клейн родился в семье простого лавочника. С детства мальчик рос болезненным. Его постоянно преследовали самые разные болячки. Только выкарабкается из одной напасти, и сразу же попадает в другую. Из-за этого мальчик практически не смог получить нормального образования. Ну не считать же таковым занятия письмом со старшим братом. Днём своего истинного рождения он считает приезд отцовского брата дядя Яши. Отставной поручик был убеждённым сторонником здорового образа жизни и физических упражнений. Он поселился в доме по соседству и взял племянника под свою опеку. Постепенно юноша забыл про то, как это болеть. Дядя заставлял его обливаться холодной водой каждое утро и тягать тяжёлое железо. Пристрастившись к тяжёлой атлетике, юноша нашёл сподвижников и они тренировались в подвале дома, в котором жили родители одного из них.