Маска Гермеса

Новосадов Вадим Юрьевич

Власти Запада будут разводить руками, либо жонглировать фактами и домыслами, чтобы свести скандал к какой-нибудь безобидной версии, к заговору опальных российских магнатов, к примеру.

Насколько новые обстоятельства благоприятствовали Византу? У него появилось, по крайней мере, ощущение того, что судьба его выходила из роковой полосы. Однако ему следовало бы сделать правильные шаги для спасения, или отведения угрозы. И первым был - вернуть Анну ее могущественной родне, невредимой и осчастливленной, так как любой намек на недовольство усилит его вину. Возможно, французские власти

вынуждены умалчивать об операции, в том числе и из-за отсутствия на публике племянницы президента, то есть объекта разоблаченного покушения.

Они сняли скромную квартиру как всегда в квартале, куда полицейские редко суют свой нос, а домовладельцы не торопятся с регистрацией. К своему облегчению, Визант явно стал замечать, как Анна тяготиться только его обществом, вне какой-либо публики, где даже интимная связь для нее, светской львицы, теряла привлекательность. Ее тянуло в общественное место, в ресторан, при этом она наотрез отказывалась от отдельных кабин, ей нужно было демонстрировать себя, пусть и не в своем настоящем обличии, что ее будоражило еще сильнее.

Но общественные места были опасны прежде всего для него. Ее нужно было вернуть охране. Потешать прессу любовными приключениями с ним она сможет и без его участия. Александр раздумывал над тем, чтобы покинуть ее, смягчив ее обиду, пообещав тайные встречи, к примеру.

Анна позвонила личному связному президента с телефона автомата, номер которого ей сообщила мать, назвав реквизиты ячейки камеры хранения на одном из самых оживленных вокзалов “ Сен-Лазар ”, где Визант оставил компрометирующие файлы. Затем они спустились в метро и доехали до площади Мадлен , откуда простирались Большие Бульвары, одни из самых примечательных мест в Париже, где в одном из дорогих ресторанов заказали столик.

Роскошный просторный зал, заполненный респектабельными посетителями, тускло освещался от настольных бра, имел два яруса, опоясывающие небольшую открытую площадку. Они заказали столик на втором ярусе, откуда просматривался весь зал. Говорили на французском, вполне смахивая на парочку парижан. Впрочем, на долго лингвистического запала не хватило, и после того, как они сделали заказ, Анна, наклонившись в его сторону, перебрасывалась по-русски, несмотря на возражения Александра.

Он быстро сдался, находясь под властью чувств, которая сейчас только и нагнетала мысли о том, как не потерять ее насовсем, после этого жестокого момента, когда он вынужден расстаться с ней. Снова он ощущал себя изменником, прежде всего к самому себе, терявшего нечто, чего ему судьба никогда больше не предоставит. Стоило ему каким то чудом избежать гибели в сибирском лагере, чтобы на него свалилась любовь принцессы, от которой он должен был отказаться?

«Хотя, все это мимолетная любовная забава. Насколько внезапно нахлынувшая, настолько быстро и растворившаяся, - думал Александр.
– Для нее это просто прихоть, а для меня - соблазн мелочного тщеславия».

Тем временем, он терпеливо слушал истории из ее краткой, но уже насыщенной биографии, пока она не ощутила эту невидимую стену снисходительного внимания.

–  Похоже, тебе это все не интересно?
– с упреком

и удивлением спросила она.

Он взял ее за руку, взглянул прямо в глаза.

–  Анна, как бы мне не было больно это произносить, но нам лучше расстаться.

Ее взгляд стал более осмысленным.

–  Я почувствовала эту фразу еще до того, как мы посетили этот ресторан, - ответила она, отведя от него взгляд, но, не освобождая своей руки.

Теперь то ревность по настоящему обожгла сердце Александра. До этого момента он ощущал себя в превосходящем статусе того, кто покидает, а ни кого покидают. Но после ее жеста все поменялось местами - оставляла она его. Анна совсем не выглядела потрясенной, и вряд ли она скрыла бы чувства, если бы они чего-то стоили. Воспылав к нему интересом, мотивированным влечением к интригам, серьезной страсти в ней так и не вспыхнуло. Он не оправдал ее честолюбивых устремлений.

Она отдернула руку, он разжал свою, чтобы освободить ее.

–  Конечно, это не трудно, наверное, понять, - она подняла на него сверкающие глаза.

Вдруг, Анна, казалось, готова была разрыдаться, или разразиться тирадой за обман, или за прикосновение к иллюзии, едва не доросшей до реальности.

–  Такая скорая развязка существовала изначально, - добавила она, борясь с собой.

–  Я опасен для тех, кто рядом со мной. Возможно, мне придется скрываться всю жизнь. Наши отношения в открытую повредят твоей репутации. Хотя, мы можем продолжать отношения втайне.

Она отрицательно кивнула головой.

–  Тайные связи. Этого точно не будет, - проговорила она язвительно.

–  Тебе нужно немедленно вернуться к своим, по причине безопасности. Но я буду звонить тебе, -вырвалось у него каким то хвастливым, гаснущим голосом.

–  Разве тебе не нужен надежный паспорт?
– вдруг вспомнила она озабоченно.

–  Он пока не готов, а мне, похоже, как можно скорее нужно покинуть страну, и вообще Европу.

–  Еще день назад ты так не торопился, - не отступала она, что несколько льстило Александру, облегчая приступ ревности и отчаяния.

–  Со вчерашнего дня кое-что изменилось. Я не могу тебе сейчас все рассказать, но в ближайшее время ты сама все узнаешь. И чем быстрее ты убедишь общественность, что в семействе первого лица государства все в порядке, тем скорее наступит ясность.

Лицо Анны вспыхнуло румянцем, что напоминало затишье перед эмоциональной бурей, и риск привлечь внимание ее вряд ли беспокоил.

–  Я не терплю, когда от меня скрывают то, что меня касается, - сдерживала она себя, напоминая педагога, который отчитывает провинившегося ученика.
– Я хочу немедленно все знать.

Отпираться было уже нелепо.

–  Полиция схватила людей, которые готовили на нас, а точнее, прежде всего на тебя, покушение.

Она на секунду замерла.

–  Почему об этом, до сих пор, не растрезвонила пресса?
– резко спросила она.

–  Думаю, по разным причинам. В том числе и из-за того, что операция полностью не закончена. Цепочка заговорщиков может оказаться длинной. А когда все всплывет, пресса потребует твоего появления, иначе, это удар по авторитету твоего дяди, а значит и страны.