Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По
Шрифт:
— Вы правы, разумеется, интересы выгоды не играют роли в моих соображениях на эту тему. Решение мое должно базироваться исключительно на эстетическом аспекте вашего предложения.
— Еще бы, еще бы…
— Гм, пятьдесят-шестьдесят долларов?
— Не меньше!
Я нахмурился, сосредоточился, вздохнул и решился.
— Признаю, что ваша идея меня заинтересовала. Взвесив все «за» и «против», я склонен принять предложение.
Мой ответ вызвал радостное оживление у чревовещателя. Он чуть не подпрыгнул.
—
От полноты чувств Вокс как следует хлопнул меня ладонью по правому плечу.
Физиология наша в своей неповторимой универсальности такова, что порой существенные воздействия извне не вызывают заметных последствий, а в другой раз какая-то едва ощутимая мелочь приводит к необратимым, даже фатальным итогам. Смертельная раковая опухоль при зарождении своем отзывается не стоящей внимания легкой болью, а легкий порез мизинца острым срезом бумажного листа не дает заснуть всю ночь.
Ссадина, полученная от падения на булыжную мостовую, — явный пример легкого повреждения организма — оказалась в высшей степени болезненной. Читатель легко представит мою реакцию на воодушевленный жест чревовещателя. Хотя я и смог подавить вопль, но тело мое непроизвольно содрогнулось, и левая рука сама собой рванулась к раненой правой конечности.
— Боже мой! — встревожился Вокс. — Что с вами, мистер По?
Мгновение я не мог вымолвить ни слова, затем боль отпустила, и я смог разжать зубы и объяснить обстоятельства моего ранения.
— Слава Киту Карсону, храни его Бог, — провозгласил Вокс по окончании моего рассказа. — Ведь что на улицах творится! Форменное безобразие! Такой город, как Нью-Йорк, не может обзавестись профессиональными пожарными. От этих добровольцев вреда больше, чем от пожаров.
— Полностью с вами согласен. Почти слово в слово то же самое я и Карсону сказал после инцидента. И все же есть в данном случае и положительная сторона, подтверждающая известную истину, что и в дурном можно найти нечто доброе. Нет худа без добра, как говорят в народе.
— Что вы имеете в виду?
— Я вспомнил нечто весьма важное.
— Я тоже вспомнил, что отвлек вас от цели вашего прихода. Извините. Итак, что привело вас ко мне?
— Вы, без сомнения, знаете, что мы с Китом Карсоном идем по следу преступника, известного как Джонсон-Печенка и ответственного за целый ряд преступлений.
— Разумеется. Этим все газеты полны. — Вокс нахмурился так, что брови его встретились на переносице. — Вы хотите сказать, что этот Джонсон как-то связан с нашим музеем?
— Это мне неизвестно. Сейчас меня интересует все, что касается вашего покойного коллеги Мазеппы Вивальди. Вы с ним дружили, по словам мистера Освальда.
При упоминании имени Мазеппы на лице чревовещателя отразилось удивление.
— Не знаю, уместно ли слово «дружили», но,
Как бы не расслышав этого, я задал следующий вопрос:
— Скажите мне, упоминал ли когда-либо мистер Мазеппа знакомого по имени Уайэт?
Задумчиво хмурясь, Вокс засунул в жилетный карман большой и указательный пальцы и извлек оттуда продолговатую серебряную коробочку. Откинув украшенную гравировкой крышку, он протянул коробочку мне.
— Прошу.
Движением руки я отказался от предложенного угощения.
— Я с этим в высшей степени едким веществом ознакомился в студенческие годы, в университете штата Вирджиния. Пережил приступ чихания и не получил ни малейшего удовольствия.
— Естественно, с непривычки, — согласно кивнул Вокс. — А я уж много лет табак нюхаю. Очищает носовую полость. Правильное дыхание для вентрилоквиста — половина успеха.
Большим и указательным пальцами левой руки он захватил щепотку нюхательного табаку и отправил ее в ноздри. Глубоко вдохнув, он вынул платок и вытер нос. Закрыл табакерку, вернул ее в карман жилетки и возобновил упражнения в нахмуривании бровей.
— Да, действительно, — сказал он наконец, — Мазеппа упомянул однажды имя мистера Уайэта. Незадолго до его смерти я с ним встретился на выходе из музея. Он, похоже, торопился, и я спросил, куда он так спешно направляется. Вот тогда-то он и сказал, что идет к этому джентльмену.
Я встрепенулся. Итак, я оказался прав. Именно Великого Мазеппу видел Гарри Пратт в доме Уайэта.
— Ваш друг не упоминал цель визита?
— Не припомню. Но какое отношение, извините за любопытство, имеет это к вашему расследованию?
— Дело в том, что человек, к которому Мазеппа направлялся, не кто иной, как мистер Уильям Уайэт, убитый два дня назад преступником, по следам которого идем мы с Карсоном.
— Бог мой, вы имеете в виду убитого альбиноса! Я как-то не сопоставлял, не связывал… — Он покачал головой и добавил: — Странно, что у них с Мазеппой общего? Да и какое отношение к его смерти имеет Мазеппа? Ведь он погиб больше месяца назад.
— На этот вопрос у меня нет ответа. Я даже не знаю, существует ли здесь какая-либо связь. Пока что я хочу найти как можно больше данных, которые бы помогли пролить свет на мотивы убийства мистера Уайэта. Можете вы мне рассказать что-либо о Мазеппе?
— Да если бы я что-то знал! Конечно, мы с ним хорошо относились друг к другу, но что он делал в свободное время, тем более вне музея, я не знаю. Знаю, что он из Бостона. Что настоящее его имя — Томас Дадли. Пожалуй, и все.
Это я уже слышал от Барнума. Возбужденное предчувствие чего-то нового сменилось горьким разочарованием.