Маска Локи
Шрифт:
— Тогда как же вы… распространяетесь?
— Через круговые ложи, различные организации, братства — Франкмасонов, Древнескандинавское братство, Союз Гробницы. Здесь и там приходят новообращенные. Мы ожидаем уверовавших, романтиков, тех, кто хочет воплотить в жизнь древние легенды. Мы отделяем их от лавочников и страховых агентов. Мы вербуем и обучаем их. Мы испытываем их и выпалываем дурную траву. Мы наблюдаем. И ждем.
Ага! Теперь Гарден понял: организованные безумцы.
— Ждете меня? — спросил он.
— Ждем искры Томаса Амнета, которая может жить в тебе… И ты все
— Не был ли я другом Робеспьера во время Французской Революции?
Старик обернулся к своим спутникам. Те кивнули ему.
— У Робеспьера не было друзей, только временные последователи, — сказал он. — Амнет был среди них.
— А не был ли я сельским джентльменом из Луизианы? Распутником, игроком и пьяницей, нашедшим спасение в религии?
— Это было не спасение, но акт раскаяния.
— Может, Амнет был туннельной крысой во Вьетнаме? Не погиб ли он там, пытаясь спасти одного из ваших тамплиеров, который полез в нору вместе с ним?
— В большинстве инкарнаций Амнет был доблестным мужем. С ним был Великий Дар.
— Тот человек в туннеле пытался спасти меня? Или ускорить мою гибель?
— Ты знаешь об этом лучше чем…
Старик запнулся, сделал щелкающее движение языком, словно пробовал воздух на вкус. Потом он зашатался, плащ обвился вокруг его колен. Когда он упал лицом к свету, Гарден увидел, что челюсть старика и часть горла вырваны.
И только тогда долетел звук выстрела.
— Хашишиины! — закричал одни из оставшихся тамплиеров. Он схватился за пояс и, как показалось Гардену, готов был выхватить меч или кинжал. Но он извлек неуклюжее старинное полуавтоматическое ружье, из которого сантиметров на двадцать свисала лента с патронами. Человек обернулся к оконным проемам, обращенным к морю, и выпустил трескучую очередь с желтыми вспышками.
Остальные тамплиеры укрылись кто где мог и начали прилаживать разнокалиберное оружие: дробовик, короткий гранатомет, арбалет с утолщенными (взрывчатыми?) стрелами, лазерное ружье с аккумулятором и оптическим прицелом. Вся эта техника тарахтела, бухала, свистела и дребезжала, стреляя в серые тени, перемещавшиеся среди дюн в свете зарождавшегося утра.
Гарден не испытывал ни малейшего желания оставаться тут и умирать вместе с тамплиерами. Он не знал, кто такие «хашишиины», но убивать ему никого не хотелось, даже если бы у него и было оружие.
Пламя свечей дрожало и колебалось от пчелиного жужжания пуль. Старое сухое дерево почти не оказывало сопротивления и не укрывало от выстрелов, только мешало целиться снайперам в дюнах.
Гарден не стоял столбом возле двери. Как только старик затих, Том одним махом перескочил через него и взлетел наверх по обвалившимся доскам. Доски были все в щелях и трещинах, карабкаться по ним было легко. Проворно, как обезьяна, Гарден взобрался на остатки второго этажа. Потом он подпрыгнул и зацепился за балку наверху — потолок под чердаком обвалился, а может его никогда и не было в этом летнем доме. Подтянувшись, он залез на балку и пробежал по ней, балансируя, метрах в шести над перестрелкой. Наконец он укрылся около кирпичной кладки дымохода со стороны, выходящей на море.
Съежившись
Здесь, под самой крышей, воздух был каким-то безжизненным, пахло сухим мышиным пометом и птичьими гнездами. Гарден не осмеливался поднять свое бледное лицо, чтобы вдохнуть свежего воздуха и рассмотреть, что происходит на поле битвы.
Оборона тамплиеров сокращалась поэтапно, по мере того, как замолкал голос одного из видов вооружения. Последним выстрелил дробовик. Гарден подождал, не щелкнет ли боек еще раз перед следующим выстрелом, но все стихло. Видимо, прицелившись, горе-рыцарь получил свои девять граммов.
Тишина. Ни голоса, ни крика снаружи.
Гарден поборол искушение взглянуть вниз.
Потом он услышал шаги по дощатому полу. Раздался треск дерева — это кто-то опрокинул наспех сложенную тамплиерами баррикаду. Опять шаги. Словно целый взвод в тяжелых сапогах.
— Здесь нет, миледи.
— Осматривайте каждого.
— Мы осмотрели. Все незнакомые.
— Значит он выскользнул отсюда. Обыщите кругом.
— Он мог вообще убежать.
— А я говорю, что не мог. Ступайте.
Женский голос принадлежал Сэнди.
Другой — мужчина — говорил по-английски правильно, но с легким акцентом. Гардену понадобилось всего несколько секунд, чтобы опознать этот голос ухом музыканта: палестинский боевик, Итнайн, который появлялся в его квартире.
Сапоги затопали прочь из дома.
Гарден опять подавил желание повернуть голову и посмотреть вниз.
После того, как он отсчитал десять вздохов, раздались легкие шаги. Куда двигались — к выходу или просто прогуливались вдоль амфитеатра? Излом крыши искажал звуки, поэтому трудно было определить, что происходит внизу.
Еще через десять вздохов Гарден решил рискнуть. Все еще держа голову между колен, он слегка разогнул одну ногу так, чтобы можно было смотреть из-под колена, не подставляя лицо свету.
Далеко внизу Сэнди опустилась на колени перед стариком, рассматривая его рану. На ней была белая шелковая блузка, черные брюки для верховой езды и сапоги на шпильках. Волосы распущены по плечам. Они отсвечивали червонным золотом, окрашенные больше рассветом, занимающимся за окнами, нежели догорающими свечами.
Гарден хотел было окликнуть ее, но что-то перехватило звук, чуть не вырвавшийся из горла. Как? Почему он не хочет быть обнаруженным любимой женщиной? Потому что при ней был взвод вооруженных людей, хашишиинов, которые подчинялись любому ее слову? Потому что она была чужда ему, и сейчас он это понял?
Она вытащила из-за пояса старика какой-то продолговатый предмет — некое оружие или, может быть, магазин с патронами — и засунула его себе за пояс. Затем она поднялась и повернулась, ощупывая комнату зрением и всеми другими чувствами. Покончив с первым этажом, она подняла голову и произвела такой же осмотр полуразрушенного второго этажа.