Маска паука

Снеж Юэда

Да что это такое?!

Я мычу, начинаю извиваться, пытаюсь скинуть его с себя. Но он здоровый и одним резким движением придавливает меня к кровати, а затем стаскивает с меня трусы.

Что?! Какого хрена?!

Пусть это и сон, но даже во сне я не позволю!..

Отчаянно лягаю Паука ногами. Он же с нечеловеческой лёгкостью ловит их, сгибает, фиксирует скотчем, приматывая лодыжки к бедру. И я не могу сопротивляться. Просто не получается.

Что за чудовищный сон? Проснуться! Хочу проснуться! Поскорее!

Но

сон и не думает заканчиваться, а, напротив, становится только хуже и реальнее.

Я отчётливо чувствую боль в зафиксированных конечностях, ощущаю всю силу прикосновений Паука-извращенца. Он ласкает мою грудь, живот, раздвигает ноги, касается ягодиц…

Нет!

– Если будешь хорошим мальчиком, то я буду аккуратен и нежен, – приглушённо хрипит Паук.

И я с ужасом ощущаю, как в меня пихается что-то холодное.

Палец! Он пихает мне в задницу палец.

Нет! Не надо. Остановись! Остановите его кто-нибудь… Пусть это прекратится. Сейчас же. Немедленно! Умоляю. Кто-нибудь, разбудите меня…

Но никто не приходит, не будит, а сам я не просыпаюсь. И Паук-извращенец долбит меня пальцем, растягивает. Это не столько больно, сколько отвратительно, мерзко, ужасно… Я скулю от беспомощности, когда он начинает пихать в меня второй палец. Он пихает его в меня, а второй рукой принимается ласкать мой член. И я возбуждаюсь. Чёрт! Я возбуждаюсь от этого изврата!

Нет… Не может быть…

– Отлично, малыш, – вновь шепчет извращенец. – Твоя попка готова. Теперь можно и повеселиться.

Чувствую, как из моей задницы выскальзывают пальцы, и вижу, как Паук расстёгивает ширинку на штанах, вижу, как он вытаскивает свой член. Большой, налитый кровью член. И этот член сейчас… в меня?

Нет! Пожалуйста, только не это!

Я снова начинаю брыкаться, из последних сил пытаюсь оттолкнуть извращенца, но он одной рукой хватает меня за шею и прижимает к кровати. Горло сдавливает обручем боли.

– Какой непослушный мальчик, – слышу хриплый шёпот у самого уха. – Непослушных мальчиков нужно наказывать.

Боль становится сильнее, я почти задыхаюсь, в глазах начинает темнеть.

– Но если непослушный мальчик станет послушным, то я вновь стану нежным и даже распутаю твои ноги. Моргни, если согласен.

Я хриплю и моргаю. И тут же вдыхаю носом воздух, потому что хватка ослабевает. Паук больше не душит меня и освобождает от скотча мои занемевшие ноги. Затем он резко переворачивает меня на живот и приказывает встать на колени. Я подчиняюсь. Встаю, оттопыриваю задницу.

– Вот так-то лучше, – усмехается он и гладит мою спину и ягодицы. – Хороший мальчик. Послушный. Я займусь твоей попкой на всю ночь, так что постарайся расслабиться. Если расслабишься, то сможешь получить удовольствие…

Паук-извращенец раздвигает мои ягодицы, и я чувствую, как в меня входит что-то большое и твёрдое.

«Что-то»? Я же прекрасно знаю, что это. Это член. Его огромный член! Он входит в меня, пропихивается, растягивает, а я стискиваю зубы и дышу. Пытаюсь расслабиться.

Нет, не для того, чтобы получить удовольствие, а для того, чтобы дожить до конца этого ужасного сна. До конца этого кошмара.

2. Сэичи: Паук

Я с трудом разлепляю глаза. Солнце вовсю освещает комнату, из приоткрытого окна поддувает ветерок. Я лежу на кровати на животе, прикрытый одеялом. И почему-то голый.

Блин. Почему я голый? И почему так светло? Я что, проспал?

Тянусь за телефоном посмотреть время и замираю. Потому что боль в районе крестца буквально пронзает меня.

Что это? Откуда?

И тут на меня обрушиваются воспоминания о сне. О кошмарном, чудовищном сне, в котором меня всю ночь имел в задницу Паук-извращенец.

Но задница у меня болит по-настоящему. По-настоящему она болит! Чёрт! И это значит…

Это значит, что это был не сон? Всё это было на самом деле? Меня на самом деле всю ночь трахал какой-то мудак в маске?

Боже… Нет… Не-ет!

Я зарываюсь лицом в подушку, и слёзы, которые я сдерживал во время кошмара, наконец вырываются из меня.

Хочется умереть. Просто взять и умереть, перестать быть. И точка. Я не знаю, что делать, не знаю, как жить с таким. Просто не знаю. Голова пуста.

Взгляд бездумно ползёт по стене, натыкается на плакат с Человеком-пауком – и я весь внутренне сжимаюсь. Тот мудак был в маске Человека-паука. Тот, кто надругался надо мной, был вот в этой маске! Не могу на неё смотреть. Не могу!

Рывком поднимаю себя с кровати, не замечая боль, подскакиваю к столу, срываю плакат, рву на куски, на самые мелкие кусочки, выплёскиваю всю злость и ярость на эту злосчастную бумагу. Меня трясёт, знобит, я не могу унять дрожь и обнимаю себя за плечи, чтобы хоть как-то остановиться, совладать с этим, но не помогает.

Нужно что-то тёплое. Нужно выпить что-нибудь тёплое.

Плетусь на кухню, грею воду, глотаю тёплый чай, не чувствуя вкуса. А затем, когда дрожь унимается, иду в ванную, встаю под душ и начинаю скрести кожу ногтями. Хочу содрать её с себя полностью. Я чувствую себя грязным, поруганным, осквернённым.

Меня изнасиловали. Изнасиловал какой-то маньяк в маске. И что мне теперь делать, не представляю.

А что делают другие? Ведь я не первый, кто подвергся такому. Что они делают?

Идут в полицию и пишут заявление?

Одна эта мысль приводит меня в ужас. Я не смогу, не переживу этого унижения. Лучше промолчать, лучше никому не говорить ни слова, пережить это как-то самому. Забыть. Не думать. Выкинуть из головы. Лучше так, чем рассказать правду.

Конец ознакомительного фрагмента.