Маска резидента
Шрифт:
— Кончай с Контролером! Сколько можно тянуть? — торопили Резидента сподвижники. — Эта волынка разорит нас вчистую.
Они были простые, как статьи Уголовного кодекса, эти мафиозники, и не понимали, что чрезмерная бережливость может быть убыточнее разумного мотовства. Сэкономленный сегодня червонец запросто может обернуться в будущем тоже червонцем, но другим, составленным не из рублей, а лет. Цифра одна — десять, а «сумма» разная! Но боевики, и корабль, и машины не принадлежали Резиденту, и он вынужден был прислушаться к мнению сотоварищей. Он вынужден был торопить события, рискуя завалить всю операцию. Предложение о пытке — никуда не денется, сам все расскажет — он отбросил сразу. Во-первых, Резидент понимал, что человек, прошедший учебку, язык лучше проглотит, чем развяжет его. А уж сопротивляться
Отказавшись от пыток (чему бандиты несказанно удивились — у них и не такие молчуны болтали взахлеб), пришлось, идя на компромисс, согласиться на провокацию.
Это было интересно, это понравилось. Однако, как и подозревал Резидент, соблазну интеллектуального или физического участия в сопротивлении творящим насилие угонщикам Контролер не поддался, предпочтя слиться с общей серой, бестолковой для боя массой пленников. Накинул не волчью личину, а кудрявую шкуру безобидного ягненка и затесался в общее стадо. Один серый баран среди массы серых баранов. Поди еще отыщи! Актера, начинающего подозревать, что его действительно пленили, и находящегося по этому поводу на грани нервного срыва, из трюма изъяли вместе с двумя играющими роли пилота и инкассатора подручными статистами. Взамен, в качестве катализатора, усиливающего в головах бродильные процессы, заложникам дали прослушать талантливо сымитированную радиопередачу. Передача прошла с успехом, вызвав живой отклик у слушателей, исключительно для которых и была предназначена.
Дальше планы Резидента опять зашли в тупик. Заключенные в трюме могли сидеть и год. Возможные голодные бунты охрана подавит: еще бы им, здоровым, вооруженным мужикам не справиться с истощенной толпой подслеповатых от постоянной трюмной темноты заключенных. А дальше что?
Резидент не узнает истины. Контора, встревоженная пропажей целой ревизорской бригады, пришлет новую; пепел после того случившегося в результате столкновения «УАЗа» и бензовоза пожара просеют, взвесят, переберут и черт его знает чего еще не сделают и, обнаружив недостачу кое-какого оборудования, начнут искать Контролера. Весь район перетряхнут, каждого жителя перещупают, землю на метр вглубь перекопают, а не успокоятся. Им гарантия сохранения Тайны важнее трудозатрат и финансовых потерь. Нет, нужен Контролер, позарез! Черт с ним и с Тайной его, хоть бы тело заполучить. Пока Контора живого или мертвого его не отыщет, покоя не будет! А так изобразили бы несчастный случай или, еще лучше, подсыпали его пепел в общую ревизорскую кучку. Контора бы его опознала, она бы смогла: она и по составу последнего вздоха может усопшего идентифицировать, а здесь пепел. Глядишь, дело бы закрыли и продолжилась бы негромкая, но сытая периферийная жизнь.
Нет, года у Резидента не было и полгода не было. Можно потянуть с розыском ревизоров недели две-три: пока сформируют другую бригаду, пока пройдут по цепочке событий, пока проведут эксгумацию... Две точно. Но больше?
Как же заставить Контролера выказать себя? Как выманить из надежного убежища обезлички — ломал мозги Резидент. Чем он отличается от других? Внешностью? Едва ли. Контора не держит выдающихся в смысле роста, веса, комплекции, красоты и тому подобных отличий работников. Ей интересны серенькие, с усредненным обликом мышки, которых не различить невооруженным глазом, не запомнить, не опознать на очной ставке. Еще при наборе в учебку «шкафов» и смазливых красавцев безжалостно отсеивали. Личных меток вроде подмышечной татуировки, указывающей группу крови, как была у работников гестапо, или особых шрамов Контора тоже не ставит. Даже ребра ладоней и костяшки пальцев не набивает. Далеко смотрит начальство. Так бы сейчас выстроил пленников в ряд и, как на санпроверке в школе, заставил показать руки. Вот они, специфические мозольки. Зачем колотил ручкой о стенку? Признавайся!
Но у Контролера наверняка ручка обыкновенная. В меру рабочая, в меру интеллигентная,
Что еще? Думать! Думать!
Навыки?
Умеет он, бесспорно, много, но если до сих пор сдержался, их не использовал, то, значит, и впредь поостережется. А почему? Интересный, кстати, вопрос. Что ему мешает во имя спасения своей жизни применить пару-тройку спецметодов?
Сохранение Тайны. Это понятно: Тайна — дело святое. Тут не поспоришь.
А почему Тайну трудно сохранить? Потому что вокруг свидетели, потому что каждое мгновение его наблюдают чьи-то глаза. Как же он может спасти себя и заодно всех пленников, если впоследствии они же первые из чувства благодарности его заложат.
Вот это уже ближе! Пытаясь распознать его по действиям, загнали в наиболее невыгодные для этого условия! Не глупость ли? Контролер никогда не станет оберегать свою жизнь, если это угрожает разглашением Тайны. Он предпочтет умереть в полной безвестности, чем быть скомпрометированным популярностью.
Отсюда есть надежда. Убрать всех подозрительных из трюма, а это, кроме нескольких мужчин, еще одна очень занятная женщина. Агент, это он только в правописании мужского рода, а в жизни случается и наоборот. Расселить по отдельности, предоставить свободу действий. Захочет же он расширить круг известной ему информации, вызнать, где находится, сколько человек на судне, есть ли в наличии шлюпки и другие далеко не второстепенные мелочи. Проведет разведку, а для этого попытается покинуть каюту-камеру. Тут его можно и схватить.
Хотя нет. Спешить не стоит. Явную слежку он непременно учует, судно — не улица, в замкнутом пространстве трудно вести скрытое наблюдение без особой техники и специально обученных людей. Нет, пусть порезвится, войдет во вкус, поверит в собственные силы. Один случай — это может быть только случай, везение освободившегося от оков пленника-любителя. Так можно и ошибиться. Несколько случаев — закономерность. Почерк профессионала. А чтобы он в первую же попытку не сбежал, надо отвести судно подальше от берега и еще снять с надувных плотов баллоны автоматического газозаполнения и заклинить спусковые механизмы шлюпок. Тогда деваться ему будет некуда. Там, возле шлюпок, плотов и еще на всякий случай возле трюма, где содержатся пленники, и следует его ждать. Туда особое внимание.
Рано или поздно он объявится.
И Контролер объявился, но совсем не так, как предполагал Резидент. Тут ход их мыслей не совпал. Контролер не стал разрабатывать версию побега, не попытался тихо уйти с судна. Он пошел в атаку. Один против целой банды головорезов. Такого от него никто ожидать не мог. Он решился на отчаянную, казалось бы, самоубийственную борьбу. Он не продирался к спасительным шлюпкам, он прорывался к телам противника! Он пришел туда, где его не ждали.
Первый труп воспринял досадным недоразумением даже Резидент. Он не ожидал ни самой атаки, ни столь оперативных, уже во вторую ночь, действий Контролера. Во второй труп он не поверил, хотя все было очень натурально: перепил человек, отрыгнул неловко и утонул в собственных нечистотах. Не такая уж редкая смерть для пьющих.
Происшествие со случайным убийством и последующим самострелом лишило его иллюзий. Он не мог поверить в три подряд случайности, когда рядом находился человек Конторы. Контора и случай — трудносопоставимые понятия. Там, где появляются ее люди, рок сдает свои позиции.
К сожалению, боевики осознать этого не могли. Командиры честили почем зря покойных нарушителей дисциплины, проверяли условия содержания оружия, гоняли заслуженных боевиков, как сопливых новобранцев. Резидент только усмехался про себя. Наивные дуралеи. Понапихали полные карманы пистолетов и думают, стали суперменами. Да им хоть по гаубице вручи, так и останутся фраерами, играющими в казаки-разбойники. Как будто бой выигрывается руками и засунутыми в них стреляющими железками. Первый раз столкнулись с настоящим противником и даже не смогли узнать его в лицо! Протрите глазки! Он передавит их поодиночке, как котят, а они будут продолжать ожидать начала битвы. А битва давно начата и уже вчистую проиграна.