Маска смерти (сборник)
Шрифт:
– Можно мне осмотреть ваш ресторан?
– Разумеется.
Они вошли в просторный вестибюль. Пройдя через несколько салонов, они очутились в просторном зале с громадными окнами, выходящими на пруды.
– Это ресторан, – сказала Филлис.
– Где вы сидели? – Маркус обернулся к Полю Рено.
– Обычно там, – буркнул тот, указав на круглый столик, который, словно в зеленой беседке, укрылся среди папоротников и вьющихся растений.
– Инспектор, – заметила Филлис Янсон, – хочу предупредить вас, что мы принимаем
– А я в свою очередь надеюсь, что с карточками посетителей у вас все в порядке.
– С карточками?
– Да. Ведь на каждого гостя, заказавшего номер, должна быть заведена карточка, которую обычно предъявляют полиции.
– Да, да, конечно. Мы это делаем.
Она проговорила это так торопливо и взволнованно, что Маркус подумал: «Если я сейчас попрошу у нее показать карточки за прошлые недели, на столе немедленно появится шампанское».
– Вы разрешите нам пройти в номер?
– Марк, ради Бога! – Поль Рено с трудом сдерживал свою ярость.
– Я полагаю, молодые люди заказывали всегда одну и ту же комнату? Голубую или оранжевую, или еще какого-то другого цвета… А может быть, комнату, названную в честь какой-нибудь знаменитой фаворитки одного из французских королей…
Конечно, здесь были такие номера, и женщина была готова о них рассказать, но она сдержалась и с видом оскорбленного достоинства пригласила:
– Прошу за мной, пожалуйста!
Они поднялись по широкой мраморной лестнице, миновали просторный коридор, и хозяйка открыла перед ними сначала одну дверь, а затем вторую, отделанную полированным деревом.
– Если у вас ко мне есть еще вопросы, лучше я отвечу на них потом – внизу, в вестибюле, – сказала она.
– Хорошо, – согласился Маркус.
Закрыв обе двери, он повернулся к Полю Рено.
– Это та самая комната?
Рено, бледный как полотно, застыл посреди большой спальни, устланной ковром с голубыми и розовыми разводами, растерянно переводя взгляд с белоснежных гардин на широкую кровать с балдахином.
– Да, – тихо прошептал он.
– Что-нибудь изменилось с тех пор?
– Кажется, нет… Вот только шкафчик, пожалуй. Не припомню, чтобы он здесь стоял…
– Вы здесь иногда ужинали?
– Да, не раз.
– Была здесь какая-нибудь музыка?
– Там, – Поль кивнул на тумбу в углу. Маркус открыл дверцу, затем снова закрыл.
– Сколько лет было Марии-Терезе, когда вы с ней познакомились?
– Девятнадцать.
– Опиши ее, пожалуйста.
– Очень стройная, длинные ноги.
– Она всегда ходила с распущенными до плеч волосами?
– Нет, на работе она ходила с пучком.
– Она любила поболтать?
– Нет… Часами могла молчать. Но это ни о чем не говорит. Я думаю, она была счастлива! Она много читала, была умна. Правда,
– Она любила тебя?
– Не знаю. Думаю, что да. Но абсолютной уверенности у меня нет.
– Она говорила с тобой о браке?
– Никогда.
– Почему она приходила сюда, как ты думаешь?
– Потому что ей так хотелось. Она была очень независимой. Родители не понимали ее, а она стремилась жить по-своему.
– О чем вы говорили с ней?
– Чаще говорил я, а она слушала и улыбалась время от времени, но сама редко участвовала в разговоре. Если она и начинала говорить, то только для того, чтобы задавать мне вопросы, как правило, о вещах серьезных, и надо признаться, порой я не знал, что ей отвечать. Она занималась лепкой – лепила очень красивые, но опять же очень странные фигурки. Однажды она показала мне их на фотографии.
– А те две женщины: жена вашего друга и девушка из «Кантри-клуба» – тоже бывали в этой комнате?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Маркус задумчиво посмотрел на Рено. «Хотел бы я знать, эта ярость направлена против меня или против себя самого – за то, что он убил девушку и знает это?»
– Именно здесь она тебе сообщила, что ждет ребенка?
– Да.
– Как она держалась при этом?
– Была спокойна. Я не почувствовал никакого страха или тревоги.
– Она спросила тебя, не собираешься ли ты на ней жениться?
– Нет. Только потом, позже она рассказала, что родители указали ей на дверь. Но казалось, и это ее нисколько не тревожит. Она сообщила, что живет у подруги и подыскивает себе квартиру. Я тогда помог ей с этим.
– Ты навещал ее там?
– Один раз.
– Очевидно, чтобы сказать ей, что должен подумать…
– Да. Я понимаю, это было не по-рыцарски, но… – Поль нервно покрутил головой. – Я… я не видел другого выхода.
Маркус, чувствуя, как ком подступает у него к горлу, быстро, не давая Полю опомниться, спросил:
– И что же ты почувствовал несколько месяцев спустя, когда получил от нее письмо?
«Если он задумается хотя бы на одну секунду, это означает, что он действительно получил от нее письмо! – подумал Маркус, – В этом письме она сообщала, что родила ребенка, что лежит парализованная и не знает, что ей делать. И тогда он убил ее. Именно для этого он к ней и поехал»
Рено молчал. Маркус видел, как он обдумывает свой ответ, подбирает слова, чтобы описать свое чувство в то утро, когда он среди писем обнаружил конверт, на котором стояло имя Марии-Терезы Сенье.
– Так не пойдет, Марк! – почти закричал он. – Ты решил загнать меня в мышеловку. Не было никакого письма! Я сам поехал к ней, хотел узнать, как у нее дела, родился ли ребенок. Да, я сам приехал к ней…
дал ей денег, сказал, что не женюсь на ней, но непременно подыщу ей работу в одном из Домов моделей в Каннах.