Маска Владигора
Шрифт:
— Бореец… такой рыжебородый… — только и сумел проговорить задыхающийся от волнения и бега князь.
— А ты, собственно, кем будешь? — строго спросил князя один купец, оглядев с ног до головы человека, весьма похожего на сумасшедшего. — Кто таков?
— Кто?! — вцепился в его свиту [5] Владигор. — Я — князь Синегорья! Не узнаешь?
— Ты — князь? — засмеялся купец. — Тогда я — сам Перун! Шел бы ты отсюда, князь, покуда по загривку не нащелкали!
5
Род
Сильный удар, нанесенный Владигором, пришелся купцу прямо в челюсть. Он завопил, обращаясь к своим товарищам:
— Братья купцы, не позвольте всяким бродягам над вашим товарищем издеваться! Бейте этого оборванца!
Владигора тотчас обступили купцы, считавшие себя полными хозяевами подворья. Князь отбивался как мог, трое нападавших уже валялись в пыли со свернутыми набок носами, однако и ему досталось — губы разбиты, глаз заплыл. Меж тем из дома, что служил приезжим гостиницей, уже бежали слуги с палками, чтобы постоять за своих хозяев.
Вдруг чей-то громкий крик остановил их:
— Люди, что же вы делаете?! На правителя Синегорья руку подняли! Все казнимы будете!
Все посмотрели в ту сторону, откуда раздался крик, — человек с огненно-рыжей бородой, стоя на коленях, простирал к небесам худые руки. Потом, не поднимаясь с колен, он пополз к тому, кто называл себя князем, продолжая бить поклоны, ударяясь лбом о землю, от чего очень скоро его лысая голова стала черной от грязи. Обхватив сапоги князя, он стал их целовать, и все смотрели на эту сцену в смятении, а некоторые уже и в страхе.
— Так ты на самом деле… Владигор? — утирая кровь, текущую из носа, спросил купец, обидевший князя.
— Правда сущая! — без злобы, забавляясь испуганным видом купца, ответил повелитель Синегорья. — Прикажу — и сегодня ж ты с товарищами на казнь пойдешь!
Купцы все, как один, рухнули на колени и принялись молить Владигора о пощаде, но князю и дела не было до них — он поднял с колен Краса и отвел его в сторону.
— Ну, бореец, — зашептал Владигор, — теперь я к тебе на поклон пришел! Веди меня к себе, показывай доску с лицом княжны Кудруны!
Колдун, трясясь от восторга и едва сдерживая желание завыть по-волчьи от радости, забормотал:
— Идем, княже, идем! Вдоволь упьешься небесной красотой — хоть захлебнись ею! А что, проняла-таки тебя Кудруна, проняла дева?
— Не то слово, бореец! Ну, веди же к себе!
Когда Крас с Владигором прошли в каморку, занимаемую колдуном, тот долго возился в углу, якобы не находя ящичка с портретом, а на самом деле испытывая терпение князя, на которого то и дело посматривал с высокомерной насмешливостью, чувствуя, что Владигор теперь полностью в его руках.
— Ну вот, нашел, — сказал он наконец, протягивая князю доску. — Смотри! Краше лика не найдешь, хоть весь Поднебесный мир объедешь!
Владигор с жадностью прильнул к портрету взором: лицо Кудруны не изменилось к худшему, оставаясь все таким же прекрасным.
— Значит, ты говоришь, что и Кудруна любит меня? — спросил наконец князь, продолжая смотреть на портрет.
— Да, но этого мало… —
— Что значит «мало»? — встрепенулся Владигор. — Она любит меня, я люблю ее, к тому же Грунлаф желает, чтобы мы соединились в браке.
Крас позволил себе чуть презрительно рассмеяться, отвечая:
— Ты ошибаешься, князь. Так было раньше, теперь же, после того как ты отказом своим оскорбил его, он и видеть тебя не хочет. Знай, что благородный Грунлаф разослал повсюду гонцов и зовет князей и видных дружинников принять участие в состязании стрелков из лука. Тому, кто выиграет, достанется в жены Кудруна. Таково его решение…
— И Грунлаф не позвал… меня? — растерянно спросил Владигор.
— Не знаю, право, какие виды у благородного Грунлафа на тебя, но полагаю, что, если ты приедешь, князь игов не сможет тебя прогнать. Я и Кудруна уговорим его не гневаться и допустить умнейшего и храбрейшего Владигора до состязаний. О, приезжай! Состязание состоится на празднике после сбора урожая. Уверен, блистательнейший, что ты победишь, ведь всем известно: Владигор — лучший стрелок в Поднебесном мире. Кстати, — Крас зачем-то оглянулся, — ты бы мог показать свое искусство, поражая цели из… твоего нового оружия. Прости, но в Ладоре много говорят об этом. Если все увидят, что твое изобретение превосходит обычные луки, Грунлаф будет счастлив стать твоим тестем. Ну так решил? Что я передам Кудруне и ее отцу?
Владигор с вызовом посмотрел на Краса и сказал:
— Скажи, что князь Синегорья Владигор приедет! — и добавил: — Пусть все, кто думает добиться руки Кудруны, страшатся меня!
Князь, взглянув еще раз на изображение Кудруны, направился к выходу, но Крас остановил его:
— Повелитель! Ты что-то оставил здесь.
— Что же? — повернулся Владигор.
— Портрет Кудруны. Княжна прислала его тебе в подарок.
Спрятав портрет в ящичек, Крас с поклоном передал его Владигору. Прижав к груди драгоценную ношу, князь, счастливый и гордый, вышел из каморки колдуна.
Оставшись один, Крас долго трясся от смеха. Колдун не испытывал к людям ненависти, он просто презирал их, с виду таких сильных, отважных, умеющих строить дома и ковать оружие, сеять хлеб, выращивать овощи и сладкие плоды, но таких глупых и слабых, когда любовное чувство вдруг охватывало их.
— Ты мой, Владигор, мой! — шептал Крас. — Никогда тебе уже не избыть любви к Кудруне, а вернее, к ее портрету. Смотри на него, любуйся им. Скоро ты отправишься к Грунлафу, и Ладор останется без повелителя и защитника. Мы встретимся в Пустене, столице благородного Грунлафа, и уж там я тебя окончательно погублю!
4. Дорога копий и мечей
Не сразу Владигор сказал своей сестре Любаве, куда собрался ехать он после того, как с полей Синегорья будет собран урожай. Проницательная Любава замечала, что с братом происходит что-то странное. Делами Синегорья он занимался с меньшим тщанием, пиры и охота его не привлекали, зато стрельба из лука и какого-то нового оружия стала единственным его увлечением.
— Ты собираешься идти на войну? Но против кого? — спросила она как-то раз. — Разве в Поднебесном мире вот уже несколько лет подряд не царит радостное для всех затишье?