Маска, я тебя не знаю!
Шрифт:
– Что ищем? – полюбопытствовал Андрей. – Пособие «Как утопить жену и не залить при этом соседей»?
– Рада, что тебе так весело!
– Мне не весело. Я просто пытаюсь философски осознать, что мы с тобой опять лезем куда не надо.
– Лучше бы ты делом занялся!
Он последовал ее совету и направился в гостиную. Агния заглянула в спальню, но ничего подозрительного не заметила. Все на своих местах, кровать застелена, на ней – небрежно брошенное платье, в котором Констанция иногда появлялась в дневное время. Ну, точно, Макс
Девушка направилась в ванную комнату. Входить туда ей было немного страшно – казалось, что после чужой смерти здесь должна была сохраниться особая атмосфера, некое незримое зло… Но нет, обошлось без мистики. Обычная светлая ванная, чистая и аккуратная. Воду в джакузи спустили, вода на полу если и была, то давно уже высохла.
Не к месту здесь оказался, пожалуй, только смятый листок бумаги, валявшийся в углу. Развернув его, Агния прочла: «Никто ни в чем не виноват».
Предсмертная записка?..
С точки зрения расследования, это была удачная находка – на такое Агния и не надеялась! В первый момент девушка инстинктивно разжала пальцы, позволив бумаге упасть на пол. Прикасаться к тому, что человек оставил в качестве своей последней воли, было жутко…
«Опять «истеричку» включила?! – разозлилась на себя Агния. – Если уж ты пришла сюда, то действуй без паники!»
Странно, что Макс не взял такую важную улику – это же прямое подтверждение его невиновности! Хотя, если он действительно испытал шок, обнаружив труп жены, такое поведение вполне понятно. Взял записку – прочитал – смял – отбросил. Он либо очень виртуозно изображает убитого горем мужа, либо на самом деле был тогда не в себе.
А если так, то о смерти Констанции он не знал и уж тем более не участвовал в этом.
Чтобы разобраться во всем, Агния сосредоточилась на записке. Фраза написана по диагонали, бегло, большими буквами. А бумага красивая – чуть желтоватая, но вовсе не от ее дешевизны… и не от старости листка. Напротив: похоже на бумагу, которую используют в дорогих записных книжках ручной работы.
– Ну, что у тебя тут? – Андрей заглянул в ванную. – В спальне и гостиной пусто, драки явно не было!
– Тут записка, – коротко ответила Агния.
– Ого! Не очень-то осторожно с их стороны – оставлять такое! Обычно они не настолько небрежны.
– Обычно «ими» руководит Макс, охранники только выполняют его указания. А ему не до того было.
Андрей подошел ближе и взглянул на листок бумаги:
– Я бы назвал это типичной предсмертной запиской.
– Не знаю… Странно как-то! Обычно пишут: «Прошу никого в моей смерти не винить».
– Это в принципе то же самое, только другими словами.
Он вряд ли поймет. Ему нужны факты, а не эмоции. Но Констанция как раз и была особой, ставившей чувства на первое место. Она бы не написала… так лаконично! Да и вообще, не убила бы она себя! При всей ее подавленности, она не походила на отчаявшегося вконец человека.
Размышляя об этом, Агния провела
Она нахмурилась. Андрей заметил это:
– Ты что? Родилась очередная теория?
– Пока нет, но родовые схватки идут вовсю. Когда ты комнату осматривал, не видел случайно где-нибудь красивой записной книжки?
– «Красивая» – понятие субъективное.
– Яркая, пестрая книжка, – терпеливо пояснила ему Агния. – Как правило, такую бумагу используют для хенд-мейда – ручной работы. А у записных книжек, исполненных в этой технике, приметная обложка.
– Вроде не видел, но сейчас пойду поищу!
Насчет отпечатков пальцев можно было не волноваться. Здесь нет необходимой аппаратуры, чтобы их снять, да и потом, даже если кто-то это сделает позже, отпечатков пальцев Андрея ни в одной базе данных нет.
Он вернулся минут через пять и сообщил:
– Нет там никакой записной книжки. Ни красивой, ни вообще никакой. Это что-нибудь означает?
– А то! Смотри, – Агния показала на неровный край листка. – Видишь? Явно его вырвали откуда-то, он таким не был! Готовясь к смерти, Констанция вряд ли стала бы тратить время на уничтожение блокнота, из которого она вырвала одну страницу. Наличием опыта я похвастаться не могу, но рискну предположить, что эмоциональное состояние у самоубийц «не то».
– Может, это и не из ее блокнота! Она могла одолжить книжку у кого-то…
Мужчины – и их логика…
– Как ты себе это представляешь?! «Извините, можно у вас бумажку одолжить, а то мне сегодня убить себя страсть как охота, а записку написать не на чем»? Нет, записная книжка тут была, причем ее собственная. А куда она потом делась – вот вопрос!
Агния развернула листок так, как он, по идее, был закреплен в книжке, – оборванным краем к предполагаемому корешку. Затем девушка подняла бумагу к глазам, чтобы посмотреть ее на свету.
– Точно! Была записная книжка, причем часто используемая!
– Из чего сей гениальный вывод следует?
– Бумага мягкая! Когда пишут с нажимом, отпечаток кончика ручки может остаться на соседних страницах, даже если паста или гель через бумагу не проступают!
У Констанции был неровный почерк, поэтому полностью надпись не сохранилась, лишь отдельные буквы. Но и этого хватило, чтобы многое понять. Похоже, она всегда писала по диагонали и крупно – то ли цитаты откуда-то выписывала, то ли еще что-то в этом роде…
Главное – даже не это. Создавалось такое впечатление, что Констанция каждую фразу писала на новом листе – или иногда делала очень широкие пробелы, что более вероятно. И, судя по направлению строк, лист с «предсмертной» фразой не был последним. Она написала эти слова, перевернула страницу – и продолжила запись на других листах!