Маска
Шрифт:
Венделю нужно было проследить за тем, чтобы они хорошо справились со своей задачей.
Он уже собирался дать указания, когда заметил, что кто-то подошел к входу в таверну. Вендель велел работникам продолжать, а сам пересек двор и вышел на улицу.
— Мы еще не открылись! — крикнул Вендель, махнув рукой незнакомцу.
Парень повернулся к нему. Он был еще очень молод, голубые глаза блестели, черты лица поражали своей красотой. Что-то в этом безбородом лице показалось Венделю знакомым. Наверное, этот гость уже останавливался в их семейной таверне.
—
Голос у де Вильмса был очень хриплым, будто он еще не оправился от простуды. Неудивительно — в такую сырую осеннюю погоду немудрено простудиться.
— Да, конечно. — Вендель смущенно пригладил волосы. — Я думал, вы хотите выпить вина в нашем трактире при таверне.
Де Вильмс улыбнулся.
— Я запылился с дороги, но у меня есть деньги. Если хотите, я заплачу вам пару крейцеров наперед. — Он потянулся за кошелем.
Вендель отмахнулся.
— Мы уладим это позже, господин де Вильмс. Вначале я покажу вам комнату. Вам помочь с багажом?
— Нет, спасибо, — ответил юноша, — у меня с собой только котомка.
— Тогда следуйте за мной, я вас проведу. Лестница кажется узкой, но комната, уверяю вас, просторная и светлая. От нас как раз вчера съехал постоялец.
Вендель открыл дверь и провел гостя на второй этаж. Антоний собирался последовать за ними, но Вендель приказал ему ждать в зале трактира.
В отличие от постоялых дворов, где гости спали в больших залах на соломенных лежанках, а то и ночевали на лавках прямо в трактире, у Фюгеров сдавались отдельные комнаты для зажиточных путников, поэтому у них обычно останавливались купцы, богатые ремесленники, а иногда и люди знатные. Они же смаковали вино в трактире. Именно поэтому Вендель предпочитал ходить в другие заведения в городе, где можно было расслабиться, покутить с друзьями и не думать о хороших манерах. Но в последние недели такие развлечения не приносили ему ни радости, ни удовлетворения.
— Прошу вас. — Вендель открыл дверь в небольшую комнату.
Окна выходили во двор, почти половину комнаты занимала кровать с соломенным матрасом и шерстяным одеялом, рядом стоял сундук для пожитков гостя.
— Очень мило, — пробормотал де Вильмс.
— Хотите отобедать в трактире? — поинтересовался Вендель. — Я скажу повару.
— Не откажусь, — сказал де Вильмс и бросил котомку на кровать. — А пока, прошу вас, пусть мне принесут кувшин вина и воды для умывания.
— Будет сделано, господин. — Поклонившись, Вендель вышел за дверь и спустился по лестнице.
Этот незнакомец показался ему странно притягательным. Ох, наверное, все дело в том, что он очень молод, но при этом по-взрослому серьезен.
***
Жизнь в облике мужчины была намного легче. Никаких неприятных вопросов — мол, красотка, почему идешь одна? Никаких похотливых взглядов. Никаких пошлых
Мелисанда осмотрела комнату: ни грязи, ни паутины. Солома была свежей, пол натерли песком, судя по красивым полосам на досках. Фюгеры свое дело знали.
Мелисанда легла на кровать и уставилась в потолок. Первый шаг сделан. Вендель, правда, таращился на нее, как на привидение, но не узнал. И он не заметил, что она женщина. Спасибо Раймунду, который кое-чему научил ее. «Не виляй бедрами, — не уставал повторять ее приемный отец. — Мужчины вообще не двигают бедрами. И жестикулируй побольше! Представь себе, что ты входишь в комнату и хочешь произвести впечатление, будто все тут принадлежит тебе. Именно так себя ведут мужчины». Мелисанде было трудно постоянно следить за своей походкой и жестами, но со временем она привыкла. Вскоре Мелисанда научилась вести себя и как мужчина, и как женщина, и Раймунд был потрясен, когда она показала ему, как умеет перевоплощаться.
Мелисанда вздохнула. Ей не хватало Раймунда, но она знала, что нужно взять себя в руки и не впадать в хандру.
Впрочем, на это у нее не было времени. К тому же возникла другая проблема, которую она не успела обдумать. В Эсслингене она притворялась немой. Но Мертен де Вильмс должен был говорить. Несмотря на то что у нее был низкий голос, она все равно боялась выдать себя. Поэтому по дороге в Ройтлинген она кричала до тех пор, пока не сорвала голос. Мелисанда пыталась подражать крикам животных, пению птиц, шипению лесного кота, чтобы случайный встречный не обратил на нее внимания. Теперь она настолько охрипла, что никто по ее голосу не понял бы, что она женщина. Но это продлится всего пару дней. Потом придется придумать что-то еще.
В дверь постучали.
Мелисанда села на кровати.
— Да? — прохрипела она.
— Обед готов, господин.
По голосу она узнала, что это та самая служанка, которая утром принесла ей воду и вино. Прежде чем выйти из комнаты, Мелисанда удостоверилась в том, что ничто ее не выдаст. Накидку палача и женское платье она зашила в соломенный матрас, меч висел на стене. В городе с ним все равно нельзя было ходить.
В трактире она увидела нескольких пожилых, хорошо одетых мужчин — очевидно, им нужно было обсудить какой-то серьезный вопрос. Скользнув по Мелисанде взглядом, они вернулись к своим делам. За столиком в углу устроился одинокий гость, разложивший перед собой пергамент с какими-то записями.
А у прилавка стоял Вендель и приветливо улыбался ей. Сердце Мелисанды остановилось.
— Вы не окажете мне честь отобедать со мной, господин де Вильмс?
Не ожидавшая подобного предложения, Мелисанда ошеломленно кивнула.
— Да, с удовольствием. Это будет честью и для меня.
Он проводил ее к столику в нише. Слуга принес суп.
— Не расскажете ли, какие дела привели вас в Ройтлинген, господин де Вильмс? — осведомился Вендель, когда они съели по паре ложек.
— Ммм… — Мелисанда лихорадочно раздумывала, что ей сказать в ответ.