Маска
Шрифт:
Но Земпах решил и дальше приглядывать за пивоваром. Рано или поздно его усилия окупятся, в этом советник не сомневался.
— Простите. — Запыхавшись, писарь скатился с лестницы, ведущей в подвал. — Меня задержали.
— Давайте приступим, — буркнул Земпах.
Полчаса спустя старик умер. Мастер-медикус, вызванный по этому поводу, заявил, что подозреваемый умер не от пыток. Сердце не выдержало и остановилось от страха. Палача обвинить не в чем, как и советников Конрада Земпаха и Хеннера Лангкопа.
Тем не менее Земпах поймал себя на мысли, что старик не умер бы, будь палачом Мельхиор.
Он с отвращением вышел из подвала. Сейчас лестница казалась ему не такой крутой, как
«Где же ты затаился, выродок? — Земпах воздел руки к небу. — Однажды я найду тебя, подлая тварь, и тогда да смилостивится над тобой Господь!»
***
Вендель сунул голову в бочку с водой, чтобы остыть. Отряхнувшись, он глубоко вздохнул. Каждая мышца, каждая жилка его тела болела, но парень чувствовал себя по-настоящему живым.
К нему подошел мастер Освальд.
— На сегодня достаточно, господин. Завтра продолжим тренировки.
— Как скажете. — Вендель вытерся полотенцем. — Если только завтра я смогу встать с кровати.
Освальд рассмеялся.
— Сможете, Вендель, не волнуйтесь. Вы молодой и сильный, час тренировок на мечах не прикует вас к кровати.
Вендель застонал.
— Вы даже не представляете. Я уже сейчас чувствую себя так, будто меня хорошенько избили.
Мастер Освальд похлопал его по плечу.
— Удачи. И до завтра!
Вендель помахал ему рукой, а потом взял у Антония сюрко. Отец настоял на том, чтобы Вендель возобновил уроки фехтования. Это было его условие, при котором Венделю будет разрешено выходить из дома и вести нормальную жизнь.
— Вы хорошо сражались, господин, — сказал телохранитель.
— Не надо лгать, Антоний. Я знаю, что из меня никудышный фехтовальщик. — Натянув плащ, Вендель просунул руки в рукава.
— Это не так, господин. У вас неплохая техника боя. Вам просто нужно немного потренироваться и изучить дополнительно пару приемов.
— А еще мне нужна смелость, — горько добавил Вендель.
Антоний выразительно посмотрел на него.
— Что такое? — устало осведомился Вендель.
— Можно у вас кое-что спросить, господин?
Вендель сразу понял, о чем хочет поговорить его телохранитель. Он уже месяц ждал этого вопроса. Но как ответить, если он и сам не понимает, что произошло?
— Спрашивай, — неохотно произнес он.
— Я видел, что с вами случилось, — осторожно начал Антоний. — Вы потеряли сознание, увидев кровь.
Вендель резко втянул в себя воздух.
— Не волнуйтесь, — поспешно заверил его Антоний. — Ваша тайна останется при мне. Я никому не скажу. Если ваши враги узнают об этом, ваша смерть будет неизбежна.
Вендель сглотнул. Об этом он не задумывался.
— И? — Он посмотрел телохранителю в глаза. — О чем ты хотел спросить меня?
— Вы знаете, почему с вами такое происходит при виде крови? Так было всегда? Или что-то случилось? Что-то спровоцировало ваш страх?
Вендель раздраженно бросил полотенце на землю.
— Не понимаю, какое тебе до этого дело, Антоний. Ты мой телохранитель, а не исповедник. Поэтому давай обойдемся без подобных вопросов.
Вендель в ярости прошел по двору и скрылся за воротами в амбаре, где стоял виноградный пресс. Хотя помещение и не было огорожено, тут царили тишина и прохлада. Вендель уже пожалел о своих резких словах. Антоний хотел ему только
Вендель дрожал. Он видел кровь, мертвое окровавленное тело сестренки, видел пса, таскавшего труп по земле, точно мешок с мукой. Камешки, столь любовно собранные Элизабетой, разлетелись во все стороны. Венделю хотелось крикнуть: «Только не камни! Нельзя трогать камни! Это Фюгерия, далекая страна, в которой Элизабета — королева!» Но ни звука не слетело с его губ.
«Она королева Фюгерии», — подумал мальчик. А потом его ноги подогнулись и он потерял сознание.
***
Оттмар де Брюс проснулся под звуки рвоты. С каждым днем Отилия становилась ему все отвратительнее, особенно после того, как забеременела. Каждое утро ее тошнило и остатки ужина оказывались в ночном горшке. Вообще-то, это не должно было его раздражать, ведь у него были свои покои, в которые он мог удалиться, но все было не так просто. Супруга не давала ему прохода. Каждый вечер она умоляла его отправиться с ней в спальню. Хотя ее бесстыдное распутство отталкивало де Брюса, он не мог устоять. Часто он обращался с ней в постели даже грубее, чем с простыми девками: дергал за волосы, бил, входил в нее с такой силой, будто всаживал меч в тело врага. И когда она визжала от боли и в то же время задыхалась от наслаждения, Оттмар забывал, насколько она ему противна.
А после совокупления он сразу погружался в глубокий сон — и в итоге на следующее утро просыпался под звуки рвоты.
Де Брюс встал с кровати, поспешно оделся: штаны, котта, сюрко из темно-синего бархата, коричневые кожаные сапоги. Он был уже у двери, когда Отилия позвала его:
— Оттмар? Ты уже уходишь?
Он предпочел не отвечать и, выйдя в коридор, захлопнул за собой дверь. В замке было еще тихо, но граф знал, что на кухне и в мастерских уже работают. На башне в лицо ему ударили прямые лучи утреннего солнца. Небо было ярко-голубым, белые клочья облаков стелились над горизонтом, дул легкий ветерок. Во дворе все шло привычным ходом: слуга вез сено на конюшню, мальчишка нес два ведра воды на кухню, над пекарней поднимался голубой дымок, в кузнице работали меха.