Маскарад чувств
Шрифт:
Смущенно улыбнувшись (а ему подумалось, что это вышло снисходительно), Николя заметил:
— Надо признать, письмо нашей тетушки, в котором она приглашала нас к себе, было не таким уж… теплым.
— Оно было только любезным, верно, — согласилась Лиза. — Но ведь папа тоже редко бывал ласков с нами, однако же он все равно нас любил…
Заслышав сомнение в ее голосе, Николя поторопился заверить:
— Конечно, любил. Вот только…
— Его странное завещание…
— Все эти условия, которые
— Целый год не посещать театров и не водить знакомство ни с кем из актеров! Почему, Николя? Почему? Ведь он знал, что я безумно люблю театр!
Щеки ее уже пылали, а руки, которые так ловки были за роялем, снова порхали в воздухе. Поймав обе, Николя прижал их к коленям.
— Успокойся, прошу тебя.
— Николя, но как же это?! Жить в Петербурге и не бывать в театре! Это просто… просто дикость какая-то! Как это пришло папа в голову?
Николя хитро усмехнулся:
— А ведь тебя не все театры волнуют, верно?
Лиза вытянулась в струнку:
— О чем это ты, интересно?
— Ты ведь так переживаешь из-за одного конкретного театра…
— Николя, не смей! — выкрикнула она беспомощно.
— Я бы даже сказал: из-за одного-единственного актера…
— Николя! — Она быстро взглянула на него исподлобья. — Я, действительно, ужасно хочу видеть Алексея Кузминского. Я только на это и надеюсь. Что за глупость, право, — я не могу пойти в театр! Снова увидеть его на сцене, насладиться его талантом. Может быть, на родной сцене он играет еще лучше, чем это было зимой на дне рождения Танечки Ольховской!.. Вот счастливица! Для нее родители пригласили настоящую труппу настоящего театра.
— Не забывай, что Ольховские — самые состоятельные помещики в нашей губернии, — произнес Николя наставительно. — Они могут себе это позволить.
— Да ведь наш папа тоже не бедствовал, — парировала Лиза. — Может, он и не был таким богатым, как Ольховский, но если мы выполним условия завещания, то сможем наслаждаться жизнью до конца дней своих.
— Если выполним, — в голосе брата прозвучал намек, который Лизе не нужно было объяснять.
Она отозвалась жалобно:
— Я постараюсь. Но, Николя! Как же это? Целый год находиться в двух шагах от Алексей и даже не попытаться увидеть его!
— Это пытка, — фыркнул брат.
Но Лиза его не услышала, вся поглощенная своими переживаниями и воспоминаниями:
— Ты помнишь, как Кузминский хорош был на сцене? Для дня рождения водевиль выбрали пустенький, чтобы только развлечь гостей, но он и в этой безделке сумел проявить свой талант. Нет, Николя, что ни говори, а у Кузминского большое будущее!
— А я ничего и не говорю, — удивился он.
— Я просто глаз от него не могла отвести…
— Это я помню!
Она опять вспыхнула:
— Глупости! И вовсе у меня рот не был открыт!
— Но взглядом ты несчастного Кузминского так и пожирала!
— Да почему же он — несчастный? Я ведь не навязывалась ему, он сам приглашал меня танцевать.
Николя поддел ее:
— Ну, пригласил разок… Было бы о чем говорить!
Лиза бурно запротестовала:
— Не разок, а целых три! На мазурку и дважды на вальс. И, кроме меня, вообще никого больше не приглашал.
— Ну как же! А ту артистку их театра? Приму. Помнишь, такая рыжеволосая красавица?
— Вот зачем ты мне это напомнил! — расстроенно воскликнула она. — Я так старалась забыть, как они кружились с ней в вальсе… Это было… великолепно… Они оба такие красивые!
У Николя сочувственно сжалось сердце. Он погладил руку сестры, кулачки которой сжались от боли:
— Да что ты, Лизонька! Это ведь был не танец, как таковой, а всего лишь продолжение спектакля. Неужели не понимаешь? Они работали на публику, как на сцене.
Ему хотелось высказать свои опасения насчет того, что артисты вообще таковы по своей природе, и вряд ли следует рассчитывать на искренность их отношения, но сестра и без того совсем сникла.
— Вот с тобой он танцевал как… Ну, как мужчина. — Он сам смутился от этих слов.
Зато Лиза так и расцвела. Встрепенувшись, она сжала руку брата:
— Правда? Ты это наверное заметил? Со стороны ведь было понятнее, как он на меня смотрит…
— Папа это тоже заметил, — вздохнул Николя. — Думаю, он потому и поставил такие условия в завещании, его встревожило то, как вы с этим актером…
Лиза строго поправила:
— С Алексеем Кузминским.
— Я и говорю… Как вы с ним пожирали друг друга глазами. Если бы наша матушка не умерла во время родов, она поговорила бы с тобой об этом. А папа так и не смог найти нужных слов, чтобы объяснить, как опасно флиртовать с артистами. И накинул на тебя узду своим завещанием… И на меня заодно.
— Да что же может быть опасного в дружбе с артистом?
Лиза упорно делала вид, что не понимает этого, хотя очевидный мезальянс подобных отношений и ей не давал покоя. Когда она думала об Алексее бессонными ночами, то с трудом представляла их будущее. Лиза отдавала себе отчет, что, связав свою жизнь с актером, потеряет уважение своего круга, в который она так жаждала войти посредством своей тетушки. Однако стоило ей вспомнить большие темные глаза Алексея, его улыбчивый, подвижный рот, его руки — такие сильные, будто он занимался физическим трудом, и голос, голос! У нее мурашки по телу бежали от звука его голоса…