Маскарад для убийства
Шрифт:
— Мы стояли спиной к ней и смотрели вслед мужчине, который перед этим ушел. Арчи спросил у него имя, а он ответил, что это глупости. Если вас интересует, его зовут Малькольмом Веддером.
— Откуда вам это известно?
— Я записал его наравне со всеми.
Кремер пристально посмотрел на него.
— Значит ли это, что вы могли бы назвать по именам всех гостей, увидев их лица всего раз?
Сол слегка пожал плечами.
— Не столько лица, сколько самих людей. Я могу ошибиться в нескольких случаях, но не во
Кремер сказал полицейскому у двери:
— Вы слышали это имя, Леви, — Малькольм Веддер. Скажите Стеббинсу, пусть проверит его в том списке и пошлет за ним человека.
Он снопа повернулся к Солу:
— Поступим следующим образом: скажем, я буду сидеть здесь со списком, а мужчинам или женщинам, которых сюда приведут…
— Я могу точно сказать вам, находился ли данный человек здесь или нет, особенно если он будет одет так же и не изменит внешности. Что касается его имени, в нескольких случаях я могу ошибиться, хоть и сомневаюсь в этом.
— Я не верю вам.
— Зато мистер Вулф верит, — самодовольно ответил Сол, — и Арчи тоже. Я здорово натаскал себя в этом.
— Пусть будет так. Ну хорошо, с вами пока все. Не отлучайтесь отсюда никуда.
Сол и Фриц вышли. Вулф в своем кресле в конце стола, за которым в этот час обычно сидел с совершенно иными намерениями, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Устроившись позади Кремера, чуть поодаль от стола и напротив двери, ведущей в прихожую, я начал осознавать всю сложность дела, с которым мы столкнулись.
— Эта история Гудвина, — пробормотал Кремер, — я имею в виду его рассказ — что вы о ней думаете?
Вулф немного приоткрыл глаза.
— Сдается мне, то, что произошло потом, подтверждает ее. Не думаю, чтобы она подстроила все это, — он ткнул пальцем в сторону кабинета в противоположном углу прихожей, — с единственной целью подтвердить его слова. Я склонен верить ему.
— Согласен. Мне нет нужды напоминать вам, что я хорошо знаю вас и Гудвина. Поэтому меня больше всего интересует вопрос, какова вероятность того, что через день-другой вы вдруг не вспомните, что ей и раньше доводилось бывать у вас, и еще кое-кому из гостей или нескольким сразу, и что у вас уже был клиент или что-то в этом роде.
— Вздор, — сухо сказал Вулф. — Даже если бы дело обстояло таким образом — а оно так не обстоит, — вам не стоит тратить на подобную чепуху время, тем более что вы знаете нас.
Пришел полицейский, чтобы сообщить о звонке от члена депутатской комиссии. Другой принес новость, что Хоумер Карлайл поднял шум в гостиной. Тем не менее Вулф продолжал сидеть с закрытыми глазами, но я догадывался о его состоянии по тому, что его указательный палец то и дело выписывал маленькие круги на полированной поверхности стола.
Кремер наблюдал за ним.
— Что вам известно, — вдруг резко спросил он, — об убийстве Дорис Хаттен?
— Только то, что писалось в газетах, —
— Это была намеренная случайность.
Кремер достал сигару, поднес ко рту и впился в нее зубами. На моей памяти он так и не выкурил ни одной сигары.
— Для расследования эти дома с автоматическими лифтами годятся еще меньше, чем дома без лифта. Никто никого не видит входящим или выходящим. И тут человеку, который платил за квартиру, повезло. Возможно, он умен и предусмотрителен, но, кроме этого, ему сыграло на руку и то, что с ним никогда не сталкивались так, чтобы потом суметь подробно описать его внешность.
— Может быть, мисс Хаттен вносила деньги сама.
— Я уверен в этом, — согласился Кремер, — но откуда она брала их? Впрочем, это не похоже на случайность. Хаттен жила в квартире всего два месяца, и когда мы узнали, насколько тщательно человек, который платил за нее, скрывал себя, мы решили, что, вероятно, он и поместил ее туда именно с этой целью. Вот почему мы сообщили в газеты все, что нам удалось узнать. Вдобавок газеты могли создать впечатление, будто нам известно, кто он, и будто бы он настолько важная персона, что нам не по зубам.
Кремер переместил сигару из одного угла рта в другой.
— Подобные вещи всегда задевали меня, но, черт побери, для газет это обычная практика. Большая он шишка или нет, но убийца не нуждался в нас, чтобы скрыть себя. Ему самому все слишком хорошо удалось. Теперь, если верить тому, что Синтия Браун рассказала Гудвину, она имела дело именно с тем человеком, который платил за квартиру Дорис. Мне неприятно говорить вам, что я думаю по поводу того, почему в таком случае преступник находился здесь и почему все, что он сделал, было…
— Вы немного преувеличиваете, — снисходительно поправил я. — Убийца не находился здесь, а оказался. Кроме того, я отнесся к ее рассказу с недоверием. Кроме того, Синтия приберегала подробности для мистера Вулфа. Кроме того…
— Кроме того, я знаю вас. Сколько мужчин было среди этих двухсот девятнадцати цветоводов?
— Будем считать, что немногим более половины.
— И как вы относитесь к этому?
— Я не в восторге от них.
Вулф хмыкнул.
— Судя по вашим вопросам, мистер Кремер, то, что пришло на ум мне, ускользнуло от вашего внимания.
— Естественно. Вы же гений. И что же обратило на себя ваше внимание?
— Несколько слов из того, что поведал нам мистер Гудвин. Мне бы хотелось немного подумать над ними.
— Мы могли бы подумать сообща.
— Но не сейчас. Люди, которые находятся в гостиной, — мои гости. Не могли бы вы закончить с ними?
— Ваши гости, — скрипучим голосом произнес Кремер, — ну и красота, нечего сказать. — Он повернулся к полицейскому у двери. — Приведи сюда, ту женщину как ее там? — Карлайл.