Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?
Шрифт:
Морозов бросил на меня злой взгляд и вышел из квартиры, а я с удовольствием закрыла за ним дверь. И чего приходил?
– Дура!
– обозвала я себя, прижимаясь лбом к прохладной обшивки двери. Надо было его хотя бы покалечить. Сколько крови он из меня попил за семестр. Ещё и Новый год испортил, а я - праздник своей семье...
Резко дёрнула щеколду и, распахнув дверь, выскочила на площадку.
– А в другом месте курить не можешь, да?
– зарычала я на парня. Морозов
– А тебе не всё равно?
– ноль эмоций в голосе. Где холодная сталь и ледяной холод? Как можно с ним ругаться, когда он такой... пустой?
– Зачем приходил-то?
– опёршись на дверь, спросила я.
– Соскучился, - впустив колечко дыма, "обрадовал" Морозов. Скептически вздёрнула бровь и вернулась в квартиру. Дверь захлопывать не стала, так прикрыла. И чего, спрашивается, я такая добрая? Спустить бы его с лестницы!
Ушла на кухню, поставила чайник и достала печенье. Тимофей его любит, может килограмм съесть и не заметить. Так занимательно смотреть, когда он чем-то увлечён и тянет руку к плетёнке со сладким, а та пуста. Или когда переставляешь её на несколько сантиметров левее или правее, и он удивлённо ловит пустоту, а потом прожигает меня своими холодными шоколадными глазами...
"Бред!" - сказал внутренний голос. Я лишь вздохнула и насупилась. Когда это начала размышлять о подобных вещах? Надо думать о том, как отрубить тянущуюся к печенью руку Морозова!
"Да!" - радостно выкрикнул внутренний голос.
– Нет!
– процедила я сквозь зубы.
– Я зря вернулся?
– вяло поинтересовался парень.
Хладнокровно обернулась через плечо и хмыкнула. Раньше бы обязательно испуганно подскочила, теперь привыкла. К тому же, я его слышала.
– Я же сказала: нет. Чего хотел?
Тимофей, вспомнив о своей врождённой наглости, занял привычный стул и выжидательно посмотрел на меня.
– Вазы об голову бить не буду. И убивать пока тоже, но очень хочется, - скалясь, успокоила я парня.
– Прости, - и снова выжидающий взгляд. Ему только кустов не хватает. Было бы Чудовище в засаде.
Я коротко улыбнулась своим мыслям, разлила закипевшую воду по чашкам, куда были разложены пакетики с чаем, и примостила зад на привычном месте. Вот такое милое чаепитие...
– Эх-х...
– не удержавшись, громко вздохнула я, когда в чашке показалось дно. Он говорить-то собирается или так и будет сидеть и пялиться в одну точку? Пришёл извиняться, так извиняйся!
Или опять струсит? Жаль, Кешки рядом нет. Может, через него Морозов бы и передал своё послание.
– Я ушёл от реконструкторов, - наконец,
– Почему?
И мне действительно было интересно. Из-за чего можно бросить увлечение, которым живёшь?
– Мы не сошлись во мнениях.
– Очень интересно, - слабо хмыкнула я и поднялась за новой порцией чая.
– В эти выходные Большой турнир. Мы к нему готовились почти полгода, а сегодня я отказался с ними ехать. Слез с поезда и...
– И заявился ко мне, - закончила я за него. Морозов безжизненно кивнул.
Хэй, дружок... точнее, вражок, очнись же ты!
– Ну и чего тебе от меня надо?
– Уже ничего, - горько усмехнулся парень и поднялся.
– Сидеть!
– гаркнула я. Шарки от моего временами прорезающегося баса обычно шарахается, Кеша вжимает голову в шею и прикидывается ветошью, а папандер закатывает глаза и ехидно улыбается.
Тимофей оказался куда выносливее моей семейки и лишь выразительно приподнял бровь. О, Чудовище оживает.
– Раз припёрся, садись и рассказывай. Уж так и быть, буду сегодня твоей жилеткой.
– С чего такая доброта?
– поинтересовался парень и утянул первую печенюшку из плетёнки. Точно оживает.
– А с чего ты приезжал на озеро?
И молчание. Прикинулся, что увлеченно пережёвывает мягкое печенье. Ну-ну.
Я тоже взяла себе лакомство и, словно зеркальное отражение Тима, начала жевать.
Тимофей скривился, отвернулся к окну и вздохнул. Тяжко так, словно едва терпит моё присутствие. А всё почему? Потому что гордыня не позволяет сказать, зачем явился. Гордость не позволяет попросить помощи. Вот она какая - эта гордость. Особенно мужская и уязвлённая.
– О Господи, чёрт тебя раздери, ну, сколько можно? Считай, что сегодня я живу по принципу: враг моего врага - мой друг. Так кто тебя обидел?
Морозов на меня и не посмотрел, лишь слегка дёрнулись уголки его губ. Понравилось засранцу. И мне, чего уж скрывать, тоже. Сказанула, так сказанула.
– Мне больше некуда идти, - и замолчал.
Вот сиди, Ксюха, теперь и сама понимай, что это значит.
– А если поподробнее?
– В доме был пожар, кто-то развлёкся на Новый год.
Глаза сами собой расширились, брови поползли на лоб - дошло.
– Твой чердак сгорел?
– Нет, - разбил догадку Тимофей.
– Сгорела квартира на первом этаже, там дворник жил. Семёныч. Я благодаря нему обзавёлся крышей над головой. Теперь ему самому жить негде, а чердак опечатала полиция. Спасибо, хоть вещи дали забрать.
– И где ты жил всё это время?
– ничего себе у Чудовища Новый год прошёл. Впору его пожалеть.