Маскарад повесы
Шрифт:
Корова начала удовлетворенно вздыхать, и Кэт ласково погладила ее по рыжему с белыми пятнами боку. День выдался теплым и безветренным. Закрыв опухшие от слез глаза, Кэт прислушалась — в денниках, переминаясь с ноги на ногу, хрупали сено лошади, тихо ржала Диана, блеяли овцы, которых пастух гнал на пастбище, а на сеновале, под самым потолком, щебетали в своих гнездах воробьи и ласточки… Музыка обыденной, но такой чудесной жизни! Кэт захотелось раствориться в ней, забыв обо всех бедах и обидах. Пожалуй, при ее навыке доить коров без куска хлеба она не останется. Она представила себе, как станет простой поденщицей, будет ходить
Внезапно почувствовав рядом какое-то движение, Кэт обернулась — ее взгляд наткнулся на чьи-то тщательно начищенные сапоги. Они почти не запылились и так ярко блестели, что Кэт даже подумала, не добавляет ли их владелец в ваксу шампанского по примеру Руперта Уэстборна. Мысли в ее голове текли медленно и бессвязно — она никак не могла стряхнуть с себя странное оцепенение, охватившее ее после страшной ночи.
— Разве у вас нет слуг, чтобы подоить корову? — произнес голос Эшвелла.
Кэт вздохнула.
— Кучер Питер заболел, — начала она объяснять, удивляясь про себя, как устало и бесстрастно звучит ее голос, — кухарка напилась, Мэгги скорее умрет, чем прикоснется к корове, у Томаса выходной день, Вайолет считает такую работу ниже своего достоинства, а деревенские прийти не захотели… — Она наконец подняла на Эшвелла глаза и заметила, что он нахмурился. — Мэгги говорит, что там затевается что-то нехорошее, бунт, наверное!
Чувствуя себя совершенно разбитой, Кэт снова уткнулась лбом в теплый бок коровы и, превозмогая усталость, продолжала доить.
— Да и как беднякам не бунтовать? — добавила она тихо. — Хлеб в этом году не уродился, а Саппертон в довершение ко всем бедам закрыл свою мельницу возле Стинчфилда. Боюсь, что зимой очень многим грозит голод!
Хотя Мэгги и сказала ему, чем занимается Кэт, Эшвелл все-таки был поражен и до глубины души растроган тем, что увидел в коровнике. Самая очаровательная на свете доярка сидела на скамеечке под коровьим брюхом, с улыбкой устремив в пространство мечтательный взгляд. На полу тут и там валялись клочки сена, сухие травинки пристали к подолу поношенного синего платья, луч света из оконца под потолком играл на рыжих волосах…
Сердце Эшвелла затрепетало от любви и нежности. Кто еще мог бы решиться на такое, кроме Кэт Дрейкотт? Амелия предпочла бы умереть с голоду, но и пальцем не прикоснулась бы к корове, Кэт же просто выполняла то, что считала своим долгом, не пытаясь переложить ответственность на других.
Милая, родная Кэт! Только сейчас, глядя на ее согбенную фигуру, Эшвелл понял, как ненавидит пустой, беспечный Лондон с его бессмысленной суетой, сплетнями и погоней за удовольствиями. Кэт — вот кто живет настоящей, полнокровной жизнью, в одиночку борясь со своими бедами, ни у кого не прося помощи! Единственное ее прегрешение — попытка завести роман с нелюбимым человеком, но за это она уже жестоко наказана.
Он посмотрел на ее склоненную голову, на трогательный пучок на макушке, в котором тоже застряло несколько соломинок, и улыбнулся: она все-таки не смогла переступить через себя и выйти замуж без любви!
Когда Джеймс подробнейшим образом рассказал ему про розыгрыш с помолвкой,
У Эшвелла перехватило горло. Он вдруг понял, что ему никуда не уйти от любви к Кэт, как не уйти от самого себя. Ему захотелось броситься к ней, обнять, увезти из поместья и вообще из Англии — в Париж, Италию, Грецию, куда она только пожелает! Он хотел дать ей возможность насладиться всеми красотами мира, насытить впечатлениями ее тонкую поэтическую душу, страстную, неуемную, жадную до жизни, которую он понимал и любил как свою собственную.
Но как заставить Кэт выслушать его? Эшвелл потерянно вздохнул — любовь совершенно спутала его мысли, он не мог подобрать нужных слов. Надо же, знаменитый сердцеед и дамский угодник, он растерялся, словно влюбленный мальчик, не зная, как начать разговор.
Когда деревянная бадья до краев наполнилась молоком и довольная корова принялась жевать сено, Кэт поднялась на ноги и направилась к дверям, как будто в коровнике, кроме нее, никого не было.
— Постойте, Кэт! — воскликнул удивленный Эшвелл. — Мне надо с вами поговорить!
Она обернулась, прижимая к себе обеими руками бадью.
— О чем? Надеюсь, вы не будете отрывать меня по пустякам, милорд, — у меня, как видите, очень много дел!
— Вчера мы расстались не самым лучшим образом, — пробормотал он, так и не придумав, с чего начать. — Но утро вечера мудренее, и я надеялся…
Кэт казалось, что сердце у нее окаменело.
— Вы правы в одном, милорд, — бесстрастно ответила она, — мы действительно расстались, и расстались навсегда. Вы сполна насладились сельской идиллией у нас в Чипинг-Фосворте и теперь можете ехать в свой Лондон. — Кэт хотела закончить этой фразой, но не удержалась и сердито добавила: — Я только не понимаю, почему мои земляки так легко простили ваш гнусный маскарад! Впрочем, среди них немало отъявленных подхалимов, готовых душу прозакладывать за расположение такой знаменитости. Они простили вас, лорд Эшвелл, но не я! — Она припомнила, с какой горячностью он обличал ее желание заполучить богатство и титул Эшвелла. Страшно подумать, что все это время он нагло обманывал ее и притворялся! — Вы лживый, двуличный негодяй, милорд! Я вас презираю!
— Кэт, милая, не надо так со мной, пощадите! — Эшвелла охватила паника: а вдруг она не простит его никогда? — Я люблю вас больше всего на свете! Мой поступок отвратителен, я признаю, но что мне оставалось делать, когда вы откровенно рассказывали о своих видах на мое состояние?
— Я вела себя предосудительно по отношению к вашему другу Джеймсу, но с вами я была абсолютно честна! Вы спрашиваете, что могли бы сделать тогда? Сказать правду! Если бы вы признались, что вы лорд Эшвелл, то ничего бы не случилось, а сейчас уже ничего не поправишь! Кстати, — в голосе Кэт зазвучали истерические нотки, — может быть, вы открыли еще не все свои тайны? Вдруг вы принц-регент инкогнито или сам король Георг? В общем, я сыта по горло вашими обманами, лорд Эшвелл, и прошу оставить меня в покое!