Маскарад
Шрифт:
Джек кашлянул, и Шайлер с удивлением осознала его присутствие — так тихо он сидел, пока ее дедушка читал свою лекцию.
— Я, пожалуй, пойду, Лоуренс. До свидания, Шайлер.
Но в тот самый момент, как Джек собрался выходить, дверь комнаты отворилась.
На пороге возник Оливер Хазард-Перри; увидев Джека, он смутился.
— Я слыхал, Шайлер пришлось уйти с уроков. Я заволновался и приехал, как только смог.
Три вампира уставились на него. Всех троих посетила одна и та же мысль. Оливер был человеком. Юношей Красной крови.
— В чем дело? — поинтересовался Оливер, хотя его никто ни о чем не спрашивал. — От меня плохо пахнет или что-то еще не так?
ГЛАВА 33
Пора воплотить план в жизнь. Розы оказались последней каплей. Да и не только — ее брат совсем расхрабрился и все откровеннее домогался этой полукровки. Он, даже не скрываясь, слонялся в коридоре у класса Шайлер и повадился торчать в школьной библиотеке или в Хранилище, чтобы только увидеть ее. Мими даже застала эту парочку бесстыдно флиртующей на публике! А в другой раз одна подруга сообщила, что видела Джека выходящим из школы в обнимку с Шайлер. Правда, в это Мими не особо поверила.
Мими, согласно инструкциям из книги, начертила пентаграмму маленьким белым мелком на светлом полу из твердого дерева. Потом она сложила требуемые ингредиенты в небольшую стальную чашу, стоявшую на столике в ее гардеробной: листья вербены, листья лавра, соцветие тигровых лилий, майоран, голову жабы и крыло летучей мыши. Этот набор смотрелся неуместно среди множества хрустальных флакончиков с духами и дорогими французскими лосьонами.
Мими зажгла свечу и подожгла от нее веточку розмарина. Потом свечу она задула, как было велено, а горящую палочку бросила в чашу.
Из чаши взметнулся столб фиолетового пламени.
Мими взглянула на себя в зеркало и, к своему удивлению, обнаружила, что в комнате, всего лишь несколько мгновений назад залитой солнечным светом, теперь воцарилась непроглядная тьма — не считая света, бьющего из чаши.
Она открыла небольшой пергаминовый конверт, в котором лежал волосок Шайлер ван Ален; руки у нее слегка дрожали. Мими вытряхнула содержимое конверта себе на ладонь.
Книга велела бросить волосок в огонь, произнося при этом слова, которые сокрушат ее врага. Мими так и сделала, закрыв глаза.
— Я, Азраил, повелеваю духам: уничтожьте силу моей соперницы.
Я, Азраил, повелеваю духам: уничтожьте силу моей соперницы.
Я, Азраил, повелеваю духам: уничтожьте силу моей соперницы.
— Мими!!!
Дверь распахнулась. На пороге стоял Чарльз Форс. Взмахом руки он погасил яркое фиолетовое пламя.
Мими открыла глаза и ахнула. Она попыталась стереть линии пентаграммы ногой, но тщетно.
— Мне просто было любопытно, — попробовала объяснить она. — Комитет все нам запрещает...
Чарльз
— Это понятно. Мы созданы из темной магии — те, кто осужден вечно скитаться по земле. Но это заклинание очень сильное. Если ты не сумеешь удержать эти чары в своей власти, они обретут власть над тобой. Потому они запретны для молодежи, которая к этому еще не готова.
Чарльз взял со стола книгу.
— Где ты это взяла? А, знаю. В Хранилище. Но ее ведь хранят под замком. Эта книга опасна для тех, кто еще не вырос.
Он сунул книгу под мышку.
— Дорогая, почему бы тебе не подыскать себе другое занятие?
Когда отец ушел, Мими сняла трубку белого телефона и набрала знакомый номер.
— Кингсли, можно тебя на минутку? — спросила она.
— Конечно, крошка. Чего тебе?
— Ты знаешь ту штуку, про которую говорил? Ну, насчет того, как вызывать Серебряную кровь из тьмы?
— Угу.
— Как ты думаешь, это сработает?
ГЛАВА 34
— Ты какая-то другая, — сказал Кингсли однажды, когда они сидели у Блисс в спальне и предположительно делали уроки.
«Предположительно» — потому, что Блисс хотелось думать, что этим они и будут заниматься, но у Кингсли вечно были другие идеи. Боби Энн требовала, чтобы Блисс оставляла дверь своей комнаты открытой, когда у нее в гостях парень, — таково было одно из ее правил. Но в тот момент Боби Энн не было дома. На этот день приходился ее еженедельный визит в салон красоты, и она исчезала надолго. Джордан была на балетной репетиции, продолжавшейся до полуночи. Блисс осталась дома одна, не считая прислуги на первом этаже, в крыле для слуг.
— Я подстриглась, — подсказала ему Блисс, отрываясь от эссе по немецкому.
Она знала, что Кингсли имеет в виду не это. С тех самых пор, как ей вручили два букета, Кингсли изводил ее, пытаясь выяснить, кто же этот так называемый загадочный незнакомец.
— Нет, я не об этом.
Кингсли улыбнулся. Он развалился на ее кровати, словно ленивый кот. Волосы у него были такие длинные, что завитки спускались на воротник рубашки. Вокруг валялись его тетради и папки, и среди них — та книга в переплете темной кожи, которую он постоянно читал. Но за прошедший час Кингсли совершенно ничего не сделал из домашних заданий, а вместо этого постоянно подкалывал Блисс.
— Тогда я не понимаю, о чем ты, — упрямо заявила Блисс.
— А я думаю, что ты понимаешь, — протянул Кингсли. — На тебе это просто-таки написано.
— Что?
— Что ты это сделала. Ты взяла человека во время этих своих каникул, или фотосессии, или как там ее. «Ты пила его кровь!» — произнес Кингсли, изображая трансильванский акцент. — Тот, кто придумал изобразить нас провинциалами из какого-то глухого уголка Восточной Европы, был просто гений.
— А если и так, то что? — спросила Блисс.