Маскарад
Шрифт:
Я глядел на это действо с высоты седла, раздумывая прикрыться мне официальным статусом или же изобразить посланца Долины мук, примчавшегося прямиком из Пекла за Горной ведьмой. Пока глядел, кто-то ухватил меня за штанину и настойчиво подергал, я скосил глаза вниз и увидел самого тривиального человека.
– На казнь поглядеть пришли, да?
– бросил он.
– Ведьму жечь ща будем - нечасто такая потеха нам выпадает. Ее наш священник прихватил на горячем, кода она ворожила чего-то.
Само его появление и реплика, брошенная как бы невзначай, решили дело.
– Дорогу!
–
– Прекратить, именем императора!
Развеселившийся, почуявший скорую расправу, народ как-то разом затих. Мне показалось, что все головы повернулись в мою сторону, даже тощий клирик с безумными глазами замолчал. Все ждали.
– Отпустите эту женщину!
– не разочаровал всех я.
– Я - забираю ее!
– По какому праву?
– возмутился клирик.
– Это - ведьма.
– Он для уверенности ткнул длинным хрящеватым пальцем в Горную ведьму.
– Она подлежит церковному суду, мирянам здесь не место.
– Шел бы ты, подобру-поздорову, мил человек, - бросил какой-то здоровый мужичище, заросший бородой до самых глаз, - пока цел. Не то мы ж и спросить могем, с чего это ты за ведьму заступаешься.
– Я - имперский ученый!
– воскликнул я, незаметно кладя правую руку на эфес палаша, каким очень удобно орудовать в такой толпе, а левую - на ручку пистоля, выстрел на этих, во всех отношениях "темных", людей действует весьма отрезвляюще.
– Всякое действие против меня - прямое противостояние власти императора!
– Подобные слова также весьма отрезвляют, иногда даже лучше выстрела.
– Уходи, мирянин!
– рявкнул, ничуть не смущенный моим статусом клирик.
– Нет здесь твоей власти.
– Власть - не моя, - возразил ему я, - власть - императора, а она - всюду. И именем его, я приказываю - подчинитесь. Отпустите ведь... женщину, немедленно.
– Сказано же те: уходи, - буркнул бородач, вытягивая из-за пазухи зловещего вида нож.
– Покуда цел.
Я ударил его не то, чтобы сильно - так, даже с ленцой, основанием клинка, широкой его частью, более тупой. Господь свидетель, я не хотел его убивать. Он покачнулся, выронив нож и прижал руки к окровавленному лбу. Я же вырвал из кобуры пистоль - и всадил пулю под ноги клирику.
– Злоумышляете против власти!
– выкрикнул я, как можно более грозным голосом, мало даже задумываясь о том, что именно говорю.
– Карателей захотели! Всех на шибеницу пущу! Снять ее!
– Я даже коня на дыбы поднял, стараясь, не задеть копытами кого-нибудь из окруживших меня людей.
Люди попятились, они отступали и лишь клирик остался на месте, незыблемый, как скала. Надо сказать, очень тощая скала. Я медленно подъехал к нему, поигрывая палашом, обратился и не подумав вылезти из седла:
– А вы, милейший служитель культа, что же. Не боитесь императорского гнева?
– Выше всех владык мирских - Господь, - процитировал священник Книгу Всех Книг, - и лишь ему я подчиняюсь.
Я тронул поводья коня, попросту подвинув клирика, и парой быстрых ударов освободил Горную ведьму.
– На вас падет кара Господня, - бросил мне
– Вы познаете вся мощь Его гнева.
Я пропустил мимо ушей эти слова, слишком часто их бросали мне в лицо или, как сейчас, в спину. Хотя раньше кар Господних меня настигли вполне мирские.
Я отпустил Горную ведьму там, где она сказала, и отправился дальше, и лишь по возвращении узнал, что тощий клирик оказался не последним человеком в хоффской Церкви. Поэтому меня в один миг выперли из университета, под каким-то насквозь надуманным предлогом. Так я стал безработным.
Глава 1.
Я едва не скатился с кровати от ужаса, пронзившего сердце раскаленной добела иглой. Сна не запомнил и мне отчего-то казалось, что так оно лучше. Мне часто снились разные жуткие сны после того, как побелели волосы. Проклятье! Как же мне надоели эти кошмары, надо что-то делать, по крайней мере, начинать. В конце концов, у меня и выходное пособие заканчивается, скоро за квартиру будет платить нечем.
Я сполз с кровати, именно сполз, поглядел на свое, так сказать, лицо в зеркале. Девушки уверяли, что у меня красивое лицо, мне же оно всегда казалось более чем заурядным, сейчас же оно - помятое и малость затекшее (я славно праздновал свою отставку) было совершенно непривлекательным. От созерцания этого душераздирающего зрелища меня оторвал настойчивый стук в дверь.
– Не заперто!
– бросил я, уже зная, кто там.
– Входи, Мариус.
Дверь отворилась, на пороге стоял высокий человек, одетый только в черное, это был Мариус Штауффен - мой старинный друг из службы императорских исполнителей. Я не имел никаких предубеждений тех, кто выполняет столь деликатные поручения нашего императора. Чем они, в конце концов, хуже тех же наемных бретеров, а ведь последних на каждом углу воспевают менестрели за их отвагу и прочее.
– Славно-славно, - бросил он свою любимую фразу, - и как наши дела?
– Твои - не знаю, - ответствовал я, - а мои - хреново. А ты как?
– Рублю потихоньку, - бросил Мариус вторую коронную фразу.
– И как рубиться?
– теперь я бросил свою "коронку".
– Попробовать не хочешь?
– О, что-то новенькое!
– Я же знаю, что ты остался без работы и с такой репутацией, как сейчас тебя никто не возьмет. Даже фон Геллен, хотя еще месяц назад с руками бы оторвал. Все бояться этого бесноватого Майнца - он близкий друг нашего кардинала Карла Либерра, тот использует его направо и налево в своих клириканских махинациях.
– А ты, значит, не боишься?
– заинтересовался я.
– Чего бояться палачу, - пожал плечами Мариус, - я имею дело со смертью и мучениями едва не каждый день, так что давно перестал бояться чего-либо. Так что ты думаешь, насчет моего предложения?
– Ничего не бояться - это, конечно, хорошо, - буркнул я, - да и с Вечной странницей мне не впервой дело иметь...
– Я понял, что уговариваю самого себя.
– Согласен, - кивнул я, отворачиваясь от зеркала, - где подпись ставить?