Маски лицедея
Шрифт:
— Договорились. Завтра суббота, и мы можем сделать всё, не откладывая в долгий ящик. Если, конечно, господин Горемыкин приедет играть.
— Это было бы оптимально.
— У вас при себе деньги, которые мы должны будем ему отдать?
— Конечно, — я придвинул к собеседнику деревянный ларец, стоявший на столе с самого начала разговора. — Это нужно открыть в момент, когда Горемыкин подойдёт на кассу за выигрышем, не раньше. И советую вашему сотруднику не снимать перчатки. Шкатулка закрыта, как видите, и сама не откроется. Не нужно заглядывать в неё раньше
Китаец уставился на ларец в сомнении. Я его понимал. В такой ящичек запросто можно запихнуть мощную бомбу, способную разнести «Золотой карп». Или самого босса, пока он будет её везти. Кан Лун ведь не знал, правду я ему сказал или собираюсь прикончить его. Ну, или уничтожить штаб-квартиру триады с помощью устройства, которое он сам в ресторан и доставит.
— Знаю, о чём вы думаете, — сказал я. — Но мне не нужно враждовать с триадой. Я бы не взял такой заказ. Разве что он поступил бы от Его Императорского Величества. Но царь вашей организацией не интересуется. Я хочу с вами сотрудничать. Если хотите получить ресторан, придётся мне довериться.
— Дайте мне минутку, Ваше Сиятельство.
— Хоть две.
Кан Лун быстро обсудил ситуацию с помощниками по-китайски. Затем повернулся ко мне.
— Хорошо. Завтра вы узнаете, как всё прошло, — с этими словами он решительно взял со стола шкатулку. — А затем мы пришлём к вам своих юристов, чтобы оформить покупку «Золотого карпа». Вне зависимости от того, будет ли достигнута цель вашего… предприятия. Какой бы она ни была.
— Она будет достигнута, если вы сделаете всё, как я сказал. Не пытайтесь меня надуть, господин Кан Лун. Например, не советую подменять деньги. Вы не захотите иметь меня в числе своих врагов, уверяю.
— Как и вы — нас, Ваше Сиятельство.
Всё это было произнесено с обеих сторон не в качестве угроз, а как констатация фактов. Мы знали, что каждый из нас прав.
— На том и порешим, — улыбнулся я. — Не угодно ли ещё чаю?
Глава 34
Утро следующего дня я провёл, изучая в очередной раз материалы, собранные разведкой на старшего Горемыкина. После завтрака мне доставили последние сведения, так что можно было поработать в полную силу. Устроить мозговой штурм, как я это называю.
Обитал дядя нынешнего главы рода в роскошном особняке, расположенном в Красном секторе, ближе к границе с землями барона Маргасова, моего давнего знакомца. В силу преклонного возраста выбирался редко, угрозы ни для кого не представлял, жил уединённо, ибо обеих жён успел схоронить, а дети поселились отдельно ещё несколько лет назад, обзаведясь собственными семьями. Охраны большой не держал. Незачем было.
Но и отшельником старичка назвать было нельзя. Вёл он довольно активную общественную деятельность — состоял предводителем имперского клуба радетелей нравственности. Иначе говоря, ратовал за запрет публичных домов и игорных заведений. По сведениям разведки, состояло в этом обществе двести тридцать шесть членов, в числе которых значились и многие дворяне. Мелкие, правда. Видать,
По клубу я запросил отдельную информацию, так что теперь знал, что за место председателя шла нешуточная борьба. Лидировали трое: Семён Шмаков, Родион Юрьев и Борис Чагин. Все — аристократы средней руки. Стать баронами им не светило, но и списываться в запас амбициозные мужчины не желали. Были они все примерно одного возраста — около пятидесяти лет. И усиленно соревновались в том, кто из них более строг к любым порокам. Горемыкина считали слишком мягким, высмеивали по кулуарам и всячески старались привлечь на свою сторону как можно больше членов клуба.
Среди этой троицы меня более других заинтересовал Борис Чагин. Был он немного моложе остальных и проявлял наибольшую активность. За него и стоило взяться.
Чагин посещал церковь трижды в неделю, занимался благотворительностью и основал общество помощи падшим женщинам. Иначе говоря, пытался вернуть проституток на путь добродетели. Как уж у него получалось, не знаю. Как и то, насколько искренне он всё это делал. Однако имелся любопытный факт: над Чагиным втихаря посмеивались, говоря, будто гулящих дамочек он не столько спасает, сколько прибегает к их услугам. Мол, для того и общество основал, чтобы собственный бордель под рукой иметь.
Разведка утверждала, что никаких доказательств этого не имеется. Однако слухам они и не требуются. Чагина ужасно злило, что его благая инициатива так извращена. Не раз он публично клялся, что уничтожит любого, кто будет это про него говорить. И особенно — того, кто слух тот пустил.
Разумеется, при нём таких разговоров не велось, так что пыл Чагина растрачивался впустую. Тем не менее, он явно был готов отстаивать свою репутацию любым способом. Особенно, учитывая, что через четыре месяца должны были состояться очередные выборы председателя клуба радетелей нравственности.
Определившись со стратегией, после обеда я взялся за дело. Первым делом позвонил Свечкину и попросил прислать красивую девушку из числа его сотрудников.
— Мне нужен агент-провокатор, — сказал я прямо, глядя на разложенные передо мной на столе фотоснимки жён Сергея Горемыкина. — Коротко стриженная брюнетка с пышными формами и большими глазами. Есть такая?
— Хм… Секундочку, Ваше Сиятельство. Справлюсь в оперативном отделе.
Спустя минуты три Свечкин снова взял трубку.
— Есть подходящая кандидатура, волосы пострижём. Когда вам угодно с ней встретиться?
— Как будет готова.
— Тогда часа через два отправлю её к вам.
— Добро. Жду.
В начале шестого в замок прибыла миловидная девушка лет двадцати семи, полностью соответствующая описанию. Не скажу, что она была прямо сильно похожа на почивших супруг Горемыкина, но типаж, в целом, подходил. Особенно с причёской угадали.
— Алевтина, — представилась сотрудница разведки, когда её провели в мой кабинет.
— Рад знакомству, — ответил я. — Садитесь, Алевтина. У вас имеется опыт оперативной работы?