Маски любви
Шрифт:
– Звучит, как реальная угроза. А я, между прочим, хочу еще одного ребенка.
– А я вот, для второго ребенка, другого папочку найду, - поднимаясь с кровати, Катя показала язык и схватила с кресла теплый халат.
– Тебя отшлепаю, а ему кости переломаю, - ответил Женя, хотя и понимал, что жена шутит.
Белочка, надев халат, аккуратно повязала пояс на животике и принялась собирать тюльпаны по кровати, чтобы эту нежную красоту поставить в вазу с водой. Вишневский подошел к любимой, забрал из рук цветы и вернул их снова на кровать,
– Моя девочка самая красивая, и действительно только моя.
– Твоя, конечно. Только твоя. А теперь - бегом собираться, нас уже Тигрята заждались, а мы до сих пор в пижамах ходим.
– Нам можно опаздывать. Если что, скажем, что ты долго переворачивалась на кровати, когда поднималась, Макс меня поймет.
– Ах, ты, гад такой, - засмеявшись, произнесла Катя и, развернувшись, огрела Вишневского тюльпаном по плечу, - вот рожу, и так тебя переверну, мало не покажется.
– Жена второй раз за утро угрожает! Я начинаю тебя бояться.
– Бойся, Вишенка, бойся, я - та еще злюка.
– Знаю я, какая ты злюка. Самая лучшая в мире, - радостно ответил Женя и привлек Катюшу для поцелуя.
– В нашем опоздании будешь виноват только ты, ибо я к тебе не приставала.
– Мне все равно, главное, ты со мной, моя пышечка. Ауч! За что?
Глава 15
– Рассказывай, что сказал врач? – потребовал Женя, когда жена вышла из кабинета их семейного гинеколога.
– Все хорошо, лететь можно.
– И все? Это все, что она сказала за те сорок минут, что ты находилась в кабинете?
– Ну, мы немного поболтали о своем, она показала мне фото, с Мальдив, как с мужем отдыхала.
– Зашибись, Катя, а я тут хожу, переживаю, что же так долго.
– Ну, прости, - грустным взглядом Катя посмотрела на парня и, остановившись, добавила: - Я сейчас такая медлительная, до меня пока все дойдет!
– Эх, счастье ты мое! – Женя обнял любимую за талию и с радостью вдохнул запах её волос, - поедем домой, вещи собирать.
– Ты видел, какой Тигренок стал забавный? Я вчера просто умилялась весь день, - воодушевленно произнесла Катюша, вспоминая, как Ванечка пыхтел, всеми силами пытаясь подняться на ножки.
– Да, наблюдать за детками и их первыми попытками что-то сделать - это невероятное чувство.
– Не успеем оглянуться, и у нас так будет.
– Конечно, будет.
– Вишенка, а заедем в магазин? Я очень хочу омаров, - бодрым голосом произнесла Катя, усаживаясь в салон авто.
– Ничего себе, моя девочка, и омары? – удивленно переспросил Женя, оказавшись за рулем своей машины.
– Да, представляешь, вот хочу, и все тут. В кабинете еще захотела. Ты ведь мне не откажешь?
– Что за глупости?
– серьезно произнес Вишневский, выруливая на дорогу. – Любимая, может, еще и пивка?
– В смысле? –
– Вот можно подумать, я бы тебе позволил.
– А еще тортик купишь?
– Тортик не куплю. Врач запретила тебе много сладкого кушать.
– Она запретила много кушать, а не совсем есть! – строго проговорила Катя и, сложив руки на груди, обиженно отвернулась к окну.
– Ладно, конфету на палочке куплю, - согласился муж, внимательно смотря на дорогу.
– Нет уж, тогда лучше банан!
– Ох, любимая, да с удовольствием.
– Женя, что такое? – повернувшись, поинтересовалась она, понимая, что в голосе мужа звучат нотки смеха.
– Ты просто очень эротично ешь банан.
– Нет, ну, вот ты наглец, а! Я тут хочу сладкого, а у тебя пошлые мысли. Накажу тебя дома.
– Ах, милая, я буду только рад оказаться наказанным.
Вот так всю дорогу они с любовью шутили друг над другом. И оба знали, что все это не со зла, а только для того, чтобы радостное настроение никогда их не покидало. Они любили друг друга, и им было все равно, кто и что скажет, ведь главное то, что у них в душе, что в их сердцах, что между ними. А у них - взаимопонимание во всем, и они готовы идти вместе до конца и бороться за свои чувства столько, сколько понадобится судьбе.
Накупив еще живых омаров и, все-таки, небольшой торт, который Катя умоляющим взглядом выпросила у мужа, молодая семья вернулись домой. Переодевшись и приняв душ, Катя в теплом халате устроилась на мягком диванчике в кухне, с чашкой горячего облепихового чая в руках, а Женя, поставив варить омаров, теперь нарезал торт, с радостью облизывая пальцы, измазанные кремом.
– Как хорошо вот так сидеть, зная, что не надо никуда торопиться, - довольно проговорила Белочка, делая глоток чая.
– Спасибо, Жень, что договорился с Максом о моем декретном отпуске пораньше.
– Я не хочу, чтобы ты бегала там по офису, делала какие-то дела, и, не дай Бог, кто- то тебя толкнул бы.
– Ты просто очень переживаешь. Спасибо, - поблагодарила за сладость, которую муж подал на тарелке, и, отставив чашку, Катя ложечкой принялась кушать торт.
– Конечно, переживаю! Я же твой муж, и люблю тебя. Как же мне не переживать?
– Бу-бу-бу. Хватить бурчать, бабка базарная.
– Нет, я ей, значит, в любви тут признаюсь, чуть ли не впервые в жизни, а она обзывается.
– Любимый, я очень ценю твои признания, ну, дай немного повозмущаться. А то, когда ребеночек родится, то возмущаться будет только он, а мы - вокруг него бегать.
– Это да. Это я заметил такое же у Тигрят.
– Ну, вот! – подняв руку с ложкой, провозгласила она, и снова отломила кусочек.
– Ты сейчас поешь, и иди, отдыхай, а я вещи последние соберу.