Маски сброшены
Шрифт:
– Он не очень-то ко мне расположен,- фыркнула Таэлия. – И теперь я знаю благодаря кому у меня было нормальное детство – он ждал, пока сможет добраться до тебя. И к нам заявился только когда не смог.
– Зачем ему столько бастардов?
Бросив равнодушный взгляд в сторону, мэдчен Ринтар-Боул прикрыла губы бокалом и шепнула:
– Хочет обмануть проклятье. Я точно не знаю, но то ли его самого прокляли, то ли его отца. Род вырождается, детей в браке все меньше. А вне брака – одни девочки. Вот ему и было знамение, что только сильнейший маг переломит это проклятье.
– Ты много об этом знаешь,- удивилась Грета.
– Мой не родной папа души во мне не чает, а вот матушка… Сейчас-то вроде ничего, а раньше было тяжело. И я постаралась узнать все об обстоятельствах своего зачатия. Тогда и выяснила, что ночи с моей матерью Ринтар взял в уплату долга ее отца. Дерр Боул узнал об этом уже потом, вызвал Ринтара на дуэль и проиграл. Но маму все равно взял замуж и запрещал ей обращаться к ритуалистам. Сказал, что воспитает как своего. Мама все равно не послушала и выяснила, что те ночи имели последствия.
– Ты очень откровенна.
– Это не секрет. Все давно обсудили, посмеялись и даже запустили по столице парочку скабрезных анекдотов. Папа лет семь назад из дуэлей не вылезал, но позатыкал уродов.
– А что здесь можно найти смешного? – вскинула брови Грета.
– Тот анекдот, что услышала я касался моей мамы и ее особых способностей в области отдачи чужих долгов. Праздная жизнь приводит к тому, что людям особенно приятно ковырять пальцами в чужих ранах.
обеда Грета предложила Тирне немного отдохнуть, прежде чем браться за бесцельное брожение. Позевывающий дорф всячески одобрил эту идею.
– Я вот одного понять не могу,- гневно вздыхала мора Ферхара,- почему нас не ставят наблюдать за дворцом. Я ведь видела, артефакты уже расставлены!
И только переведя свое возмущение и недоумение в вербальную формулу, она в полной мере осознала почему из дворца выслали мору Логику и мэдчен Разумность. Никто не может поручиться, что среди соискателей нет марионеток кровного мага. Если допустить их до комнаты наблюдения, то даже Серая Богиня не предскажет, как они этим воспользуются.
– Да кто ж знает,- пожала плечами Тирна. – Может не готово еще. Все же целый дворец это не две комнатки и парк.
– И то верно,- покивала Грета.
Подруги тихонечко выбрались на неприметный, заросший плющом балкон и там с комфортом устроились.
– Если смотреть отсюда, то парк удивительно красив,- задумчиво произнесла Грета. – Я даже не догадывалась, что у некоторых цветочных клумб такая «говорящая» форма. Вон та, слева, в виде пентаграммы.
– Звезды,- фыркнула Тирна,- в виде звезды. Вообще, раньше этот парк считался самым красивым. Сейчас-то келестинцы на порядок нас опережают – у них там как-то много стало магов растениеводов. Что будем делать? Просто слоняться по коридорам и бросать поисковые да диагностирующие проклятья?
Сорвав листик плюща, Грета растерла его в пальцах и пожала плечами:
– Можно, наверно. Но я бы предложила совместить приятное с полезным. Сегодня мора Вирстим сказала мне,
– Думаешь, будет прям такой гром? Хотя, в любом случае навык полезный. А у нас получится?
«У Греты точно получится – мы родные по магии и по крови. По крови в меньшей степени, это ближе к человеческой ритуалистике. А вот магия у нас смешалась», ответил дорф. И Грета, видя шок на лице подруги, поспешно пояснила:
– Последние ночи Дикки проводит в библиотеке. Мне кажется, что он стремительно становится человеком. Кто знает, может потом появятся люди-дорфы. Перевертыши.
– Да не дай Богиня,- искренне отозвалась Тирна. – Их же поработят.
– Или они поработят,- пожала плечами Грета. – Это в любом случае произойдет не завтра. Итак, профессор Дикий, вы внимаем вам!
Дорф лениво потянулся, зевнул и крайне понятно объяснил:
«Это не заклинание. Это внутренняя уверенность. Я точно знаю, что никому не интересен и что меня никто не хочет видеть. Это верхний слой мыслей, сразу под ним искреннее желание стать незаметным. И последний слой – твердая уверенность в том, что это жизненно необходимо. Магия, наша дорфья магия, работает в связке трех компонентов. Уверенность, желание, необходимость. Так же мы вымываем из шерсти грязь. Недостаточно просто окунуться в ручей. Так ты станешь мокрым, но не чистым. Так что только магия позволяет нам держать шкуру в чистоте».
– А почему вы не вылизываетесь? Зазорно? – полюбопытствовала Тирна.
«Каждый дорф ядовит по-разному. И бывали случаи, когда детеныши, облизав случайно старшего кота, умирали. Так и приучились. Пробуйте отвести мне глаза».
Дикки оказался очень требовательным и въедливым профессором. Он чувствовал Грету «от и до», и не позволял ей отлынивать. Та, в свою очередь, следила за эмоциональным фоном Тирны и не давала подруге спуску. Где-то через час они спохватились, что занятия занятиями, а вот совсем уж наглеть не стоит.
– Давайте пройдемся по этажу и старательно покидаем заклятья,- предложила Грета. А Тирна добавила:
– В одну сторону бурную деятельность изображаю я, в другую сторону пойдем – ты. А тот, кто свободен будет практиковаться в отводе глаз. Тем более Дикки сказал, что у нас начало получаться.
«На уровне трехмесячных котят», напомнил дорф.
– А другие и так не могут,- не смутилась Тирна. – Когда Грета начинает глаза отводить – я сразу перестаю ее видеть. Точнее, перестаю на нее смотреть.
«Слабость не повод для гордости», строго мурлыкнул Дикки.
– Тоже верно,- кивнула эйта Краст,- но за подругу-то порадоваться можно?
«Умеренно», отозвался дорф. «Мы идем или стоим? На балконе было удобней».
– Конечно, ты лежал, а мы сидели,- фыркнула Грета. – Давай-ка я покидаю заклятья, а ты будешь отрабатывать условную невидимость?
Тирна согласно угукнула и сосредоточенно нахмурилась. Ее фигура будто выцвела, стала сероватой и не интересной. Особенно на фоне насыщенно-зеленых стен.