Маски зверя

Джиллиан

Я присела на стул у двери и, глядя на Лену, размышляла.

Понятно, что будет с небесными птицами в их мире. Они вернутся к мирной жизни.

А что будет с Диром? Неужели его оставят в том же городе, где он родился? Рядом с каменным городом небесных птиц? Но это опасно. Дир всегда сможет сделать что-то непоправимое. Его глаза горят грязно-жёлтым светом. Он ненавидит свою бывшую жену и её брата. И себя. Он странно относится к своему единственному сыну - небесной птице. И он вкусил власти в другом мире, где о силе никто не знал... Я представила, как они ходил

по улицам моего города и, ухмыляясь, думал о том, как легко здесь убить человека.

И Дира жалко. Как сломанного собственной семьёй и матерью, слишком жадной, чтобы дать сыну удержаться на той прекрасной высоте, которая даёт небесной птице поразительную магию: создавать реальность, подвести нужные события для того, чтобы исполнить мечту.

... Не судите, да не судимы будете. Легко осуждать Дира - особенно вспоминая то, что он успел обидеть и меня. Но... Сумела бы я на его месте устоять перед искушениями?

Я тоже люблю роскошь, пусть она выражается всего лишь в том, что моя комната забита (ой, была забита!) пряжей, которую скупала, как хомяк, хотя для вязания времени часто не бывает. Мне нравится кресло, в котором так уютно сидеть под светом солнечных лучей из окна или под лампой торшера над головой.

Сумела бы я отказаться от излишних вкусностей? Сумела бы выполнять тяжёлую работу по уходу за домашними животными, а потом стричь с них шерсть, мыть её, а потом превращать в тонкую пряжу для вязания? В чём-то, мне кажется, я Дира даже понимаю, несмотря на всю мою ненависть к нему. Трудно быть спокойным, как небесные птицы, если вырос в семье, где тебя постоянно дёргали, то и дело рывком возвращая с "небес", лишая удивительных сил, - всего лишь затем, чтобы покупать лишнее...

Лена осторожно дотянулась до подушки в углу дивана и встала, уложив детей головами на неё. Затем закрыла дверь в комнату. Я встала - неудобно разговаривать, когда одна стоит, а вторая сидит.

– У тебя лицо размышляющей о тяжёлом, - негромко сказала она.

– Извини, Лена, я всё время думаю о том, что будет с нелегалами в вашем мире.

Небесная птица опустила глаза и тихонько вздохнула.

– Их тайный портал сюда закроют навсегда. А им самим, скорей всего, сотрут память о пребывании на Земле. Это обычное наказание для убийц. И теперь всё, что они заработают свыше необходимого на жизнь, миротворцы будут передавать на Землю - тем семьям, которые пострадали из-за них. И все в нашем мире будут знать, что они убийцы. Это очень страшное наказание.

Она снова вздохнула. И, чтобы не томить её и себя тяжёлыми мыслями, я предложила пойти в кухню, где все с волнением ожидали, чем закончится история с преследованием гиен-приживал.

Восемнадцатая глава

Чтобы не психовать в ожидании, постоянно поглядывая то на часы, то на мобильный Димыча, я размышляла над словами Лены. Если я правильно её поняла, гиены со стёртой в своём мире памятью не будут знать, кого именно они убили. Но будут знать, что они убийцы. Как и все окружающие их.

Снова попробовала примерить

на себя ситуацию. Вот я. Живу, зная, что на мне клеймо убийцы, но не помню своего страшного деяния. Живу в обществе, где убийства запрещены, потому что, сорвись хоть один представитель этого общества, - и будет ад. Ведь у каждого члена этого общества естественное оружие всегда с собой. А это значит... Начнись война - убийцей станет каждый. И сейчас, в мирное время, все на меня будут смотреть не только с презрением. И со страхом. Сторонясь... Ничего себе наказание.

Вот почему испугался Дир, когда Лелль перевёл на себя внимание отравленного Андрея. Гиена судил по себе. И решил, что небесная птица вот-вот натравит на приживал человека. А как дрались эти двое, Дир видел. И понимал, что против этих мужчин приживалам не выстоять.

... Мы все перебрались в комнату, где, с разрешения небесных птиц, Лариса Ивановна разглядывала волшебные шали и не могла удержаться от восторженных восклицаний. Даже помятый Михаил, зайдя на балкон и убедившись, что с Андреем, кажется, всё будет в порядке, стоял рядом у стола с шалями явно потрясённым.

Дети проснулись, но двигались вяло. Тоже устали. И тоже неудивительно: столько часов на ногах, пока взрослые плели то, что влияло на течения в пространстве. Брат с сестрой, небесные птицы, сидели с ними и устало молчали.

Мы с Димычем пристроились на одном кресле, благо большое и подлокотник, на который уселся братишка, у него широкий.

Ждали вестей. А их всё нет.

– Думаешь, у них всё получится?
– прошептал Димыч, склонившись к моему уху.

– Получится, - сердито сказала я. Тяжело сидеть сложа руки, да ещё в неведении.

– Ты такая уверенная.

– Димыч, я начинаю понимать один из принципов исполнения желаний.

– И что это?

– Если брать конкретный пример... Чем больше народу знает, что натворили гиены, тем больше желание всех, чтобы они пропали с лица Земли. Так или иначе. Главное, чтобы их не было. Помнишь пожар у старого цеха? Молодые гиены все, как одна, хотели смерти для других. Их желание было выполнить легко. Тем более пьяному Эрику показали, как именно должны погибнуть люди. Сунули в руки зажигалку. И сейчас Лелль и Лена сделали то же самое. Они знакомятся с людьми, а мы рассказываем историю похищенных небесных птиц. Чем больше людей знает, тем быстрей исполняется желание миротворцев поймать нелегалов и вернуть всех в их мир.

– Тогда чего сидим?
– насупился Дима.
– Поехали в магазин - привезём ещё пряжи, пусть они продолжают.

– Эх, Димыч... Пожалей птиц хоть немного. Что-то я сомневаюсь, что Лена сейчас сумеет нормально вязать. Посмотри, как руки держит.

Братишка виновато примолк. С нашего места и правда было хорошо видно, что Лена опустила плечи, и руки её лежат почти бессильно.

Дима встал и вышел. Вернулся минуты через три и снова присел рядом со мной.

– В холодильнике остались только яблоки и груши. Может, сбегать за виноградом? Лид, ну не могу я просто так сидеть! Хоть что-то бы сделать!