Маски

Белый Андрей

Дочери – нет: нет – профессора!

Вот —

– тинь-тень-тант —

– звуки шпор.

И – в пороге коленкой – о ящик.

– Пора, брат: давно бы так!

– Что – «бы так»?

Шагун, оказавшись среди абажуров, драпри и фарфориков.

Цвет – леопардовый; фон – желто-пепельный: бурые пятна; а посередине ковра – столик, ломберный, перенесенный сюда на короткое время (стоять ему глупо тут); стул: тоже глупо стоять.

И – тинь-тень: бой часов!

Фараон, Рамзес, – под колпаком!

Прямо с пуфика, распространив запах псины, – сплошные очки:

спину гнут, стрекоча по бумаге пером; лицо – бабье; бросает не глядя:

– Прошу!

Носом – в стул: глупо туп.

Тишина: слышен где-то проход таракана; из комнаты, – той, из которой – …!

– «Сэ люй, аттансьон!» [137]

Жюли?

Нет: аберрация!

Может быть, трешницу, все-таки, – дать мужичку? Так, – на случай; чаи не вредят: здесь особенно; шалые мысли о взятках; и более, чем даже шалые: трешницы – жаль, коли – шутки… Картойфеля: тойфеля!

137

Сэ люй, аттансьон! (фр.) – Он, внимание!

Вот и машина: скрежещет под домом; и – внизу увидел: под локтем лежит: как – ему?

Звонок, топоты, шарк мужиков: голос, но —

– не Картойфеля: —

– голос: Велеса.

– Он снова с тобою, мой друг, – в ухо точно: не он, а другой в него вдунул:

– Тащите туда!

И, заохавши, поволокли; видно, ящик.

Велес-Непещевич, —

– подтянутый, точно чиновник Присутствия, официально, не видя толкаясь локтем, —

– шарчит с таким видом, с каким он когда-то в пустом переулке шарчил, Домардэна не видя, не слыша, не зная, как будто Друа-Домардэн уж не воспринимаем для зренья – с портфелем: в соседнюю комнату!

Видно: Друа-Домардэн и Велес-Непещевич – в различных эпохах, не видя друг друга, живут: Домардэн – очертание мумии под колпаком из стекла, фараона, Рамзеса Второго, которого лорд Рододордер увидел в Булакском музее; Велес-Непещевич, – москвич!

Не заметил?

Есть что-то паскудное в том, что ты скинут со счетов: Друа-Домардэн – за Велесом: в портьеру:

– Вадим, экутэ донк! [138]

Чиновник в очках ему путь пересек, проюркнувши с бумагами: мимо; и, все же, – за ними: портьеру разбил головой, оказавшись в гранатах, пестримых, как мушкою, в гарях ковров, желто-пепельных, бархатных, точно пылающих дымом; – и здесь: во всем красном: сидит де-Лебрейль, во всем черном, дорожном, сухая, как кобра, змея с желтой сумочкой, с пледом (в ремнях); и Мертетев: в походном пальто; и с такою ж дорожной сумочкой.

138

Экутэ донк! (фр.) – Послушайте!

– By, Жюли?

– By, Терти?

Оба – не видят, не слышат, не знают: носы опустили в носки; видит – шейная складка Велеса; квадратную спину он выставил, пальцем – в бумагу, которую держит чиновник в очках; Домардэну он знак отстранительный делает:

– Прошу вас выждать.

Друа!

Он едва дотащился до стула; задохся и сел; видно, обухом ошеломленные,

соображать не умеют; раз – обух: его отшибивший от мысли о смерти профессора; два – обух: дочь; третий обух профессора – нет в роковую минуту!

Очки – из дверей: в руках – виза.

– Вам виза!

И – обух, четвертый: дают-таки: сертификация, легализация; и – взгляд сквозь пальцы на прошлое; по настоянию Англии лорд Ровоам Абрагам, Рододордер – таки: дело сделали; да: пертурбация всех положений; возможность – куа – длить нить!

И —

– пес на кость, —

– к визе лапой дрожащей: зацапать!

«Очки» же – в пространство пустое, минуя Друа-Домардэна:

– Друа-Домардэн!

– Я… – настаивал.

Но за плечами – знакомый, его самого, – голос;

– Вла: мё вуаля! [139]

И минуя «Друа», отведя его руку, чрез голову, – визу пространству пустому: очки отдают.

Повернулся и видел: —

– с цилиндром опущенным, сжатым в руке изогнувшейся, с бронзового бородою, как в отблесках пламени рыжего, мягко просунулся в двери – Друа-Домардэн, – позой, сжатой, как крепким корсетом, он переступил, став в пороге, вперяясь в древнее выцветом серо-прожухлое золото стен.

И чиновник в очках, неся папку с чернильницей мимо Друа-Домардэна, – того, кто без челюсти, без парика, без очков, – к тому, кто – в парике, в челюстях и в очках:

139

Вла: мё вуаля! (фр.) – А вот и мы!

– Распишитесь!

____________________

– А… как же – я, я? – приставало.

Оно потерялось, коли – не подлог: личность, – сперли, как – сперли – парик: он – его ж; разве эту каемочку не подшивала Жюли?

Самозванец, сперев Домардэна, под носом того, кто таким точно способом спер документы «Друа-Домардэна» – прошел под портьеру.

Э, что документы: за деньги спирают и души!

За деньги спирают и души

– А вы, господин фон-Мандро, потрудитесь ответить, зачем вам чердак поджигала Копыто?

– Я… не…

– А – я-с – знаю: понадобилось скрыть следы?… Эту книжечку вот, – и очки протянули к Мандро записную, забытую там эту книжечку, – в ту незадачную ночь в бумагах профессора похоронили.

Закрыв свою папку, чиновник пошел от того, кто уже стал оно; и «оно» —

– с бычьим ревом – в переднюю, где мужики не пустили; «оно» телефонную трубку сорвав, попыталось поведать хоть барышне, телефонистке, его не могущей спасти, —

– что «оно» —

– в западне! Дескать, Бобчинский – есть: где-то в мире!

Хрип трубки: —

– прр – тр! —

– Сумасшедшее под сумасшедшее ухо: с отчетливостью: —

– интендант Тинтендант! В боковую дверь выскочил синий, худой, – «тот», который стоял в коридоре «Пелль-Мелля»; в его руке – лом; он бодается лбом; Домардэн – в коридор мимо пятен «боевого» цвета во что-то синявое, серое, тусклое; но, спотыкнувшись о ящик, – в него; две махалися пятки: над паклею: —

– уши заткнуть: будет больно!

Подхвачен железными лапами; петлю на шее почувствовал; вырыв дыхания, воспламененье мозгов; и холстина, которая нос щекотала!