Масонская проза
Шрифт:
Доктор и бровью не пошевелил:
– Бывает. Hespere panta fereis, не так ли? Звезда ведет их домой. Надо будет разузнать потом, что с этим парнем такое. Я знаю, вам музыка безразлична, – продолжил он, – но боюсь, придется еще немного потерпеть. Сейчас будет парафраз из Михея, наш органист переложил его для исполнения антифоном на два голоса, мы и поем вместо закрытия работ.
То, что последовало затем, смог оценить даже я. Мелодию вели около полудюжины хорошо поставленных голосов, на два голоса, словно спрашивая и отвечая,
Потом спели еще под тихий аккомпанемент Песнь Ученика, и я заметил, что члены ложи не снимали облачения, пока не пропели:
И короли, и герцоги, и принцыС мечами все готовы распроститься.Потом они стали медленно переходить в преддверие, где уже были накрыты столы, под звуки финала:
Самый почтенный закон наш от века:Вовсе не в месте почет человека.Брат, оказавшийся моим соседом за столом, приземистый священник, рассказал, что это был «забавный обряд, который кто-то выдумал, уж не вспомню, кто именно», под вдохновением от некой старинной легенды. И вообще, добавил он, масонство представляет собой нечто вроде «интеллектуальной абстракции». Офицер-инженер не согласился с ним и рассказал, как в прошлом году во Фландрии десять-двенадцать братьев провели ложу на руинах церкви, и кроме сотни грубых камней и символов бренности бытия человеческого, другой мебели там не было.
– Я думаю, вам это пошло только на пользу, – не растерялся священник. – Достаточно одной идеи, без реквизита.
– А я вот так не думаю, – возразил офицер. – Нам стоило большого труда сделать облачения из обрывков обмундирования и маскировочной материи, которые удалось стянуть, а клейноды мы отлили из ржавого металла. Я храню их у себя, они скрасили нам не одну неделю.
– Но вы же были абсолютно иррегулярны и незаконны. У вас хоть был патент? – спросил брат из полковой ложи. – Великая Ложа должна вас…
– Будь у Великой Ложи хоть капля мозгов, – вмешался рядовой через три места от нас, – она бы выдавала полковым ложам во фронтовой зоне патенты с правом перемещения и приставляла бы к ним первоклассных лекторов.
– И что, посвящать ты тоже стал бы всех подряд? – спросил сварливый шотландец.
– Ну если бы попросили… Да пол-армии сразу же вступило бы.
Он покрутил эту идею под тем углом и под другим, и как ни крути, выходило, что при таком притоке новых членов Великая Ложа только радовалась бы доходам.
– Мне тут подумалось вдруг, – задумчиво обронил офицер-инженер, – а ведь я могу разработать полный комплект оборудования для полевой ложи весом меньше сорока фунтов.
– Ошибаешься. Точно тебе говорю. Мы как-то попробовали, – ответил брат из полковой
Сам же «банкет» был сама простота. Многие ели в спешке, торопясь обратно в госпиталя, но из окружающего полумрака тут же выдвигался еще кто-то из братьев, чтобы занять освободившиеся места. Заходили и те, кто бывал здесь раньше и не нуждался в предварительном опросе. Вбежал и еще один – в каске, портупее, ботинки во фландрской грязи, – только что с поезда.
– У меня пересадка здесь на два часа до следующего поезда, – объяснил он, – я и вспомнил, что у вас тут собрание. Боже мой, вот повезло!
– А откуда и куда ты едешь, когда поезд? – спросил священник и получил подробный ответ. Потом он снова обратился к солдату: – Отлично, так что будешь есть?
– Да что угодно. Все подряд. Я теперь до самого Фолкстона на сухом пайке.
Минут десять он набивал живот, не проронив ни слова. А потом, все так же молча, внезапно упал лицом на стол рядом с тарелкой. Священник, ничуть не удивившись, поднял его за ослабевшую левую руку и отвел на кушетку, где солдат немедленно развалился и захрапел. Никто и не обернулся.
– Вы к этому тоже привыкли? – спросил я.
– Ну а почему нет? – ответил священник. – Сегодня моя очередь будить их всех на поезд. У нас строго, в сутане ты, не в сутане – а будь добр неси дежурство.
После этого он снова повернулся ко мне своей широкой спиной и вернулся к обсуждению с братом из Абердина какого-то положения из работ Митилена, позволившего ему развить совершенно новый взгляд на Откровение Святого Иоанна на Патмосе.
А я попал в лапы старшего сержанта пулеметной роты, дамского портного по профессии. Он сообщил мне между делом, что «английские дамы столько же теряют на корсетах, сколько приобретают на других деталях туалета» и что «сам сатана не спасет женщину, которая носит тридцатишиллинговый корсет под сорокафунтовое платье». Но тут, к моему огорчению, его взял за пуговицу и отвел в сторонку лейтенант его же собственной роты, и он в одно мгновение снова превратился в сержанта.
Я немного походил по преддверию, разглядывая репродукции на стенах и реликвии в застекленных витринах, вполуха прислушиваясь к гулу беседы за столом. Компания мало-помалу редела, пока не осталось всего с дюжину братьев. Мы сдвинули стол и пересели к камину, пока наша фландрская птичка свистела на кушетке в дыру в своей каске, упавшей на лицо.
– Ну как тебе? – спросил доктор.
– Целый новый мир, – честно ответил я.
– Так и есть. – Брат Берджес убрал золотое пенсне в футляр и снова водрузил на нос серебряные очки. – То есть если немного поднапрячься, именно так и получается. Когда подумаешь, какие возможности открываются здесь перед Цехом, уму непостижимо… – Он уставился на огонь.
– Это точно, – согласился старший сержант задумчиво, – я, в целом, наверное, соглашусь. Масонство может очень многое.
– Как вспомогательное учреждение, но не как замена религии, – вмешался священник.
– Да Господи! Оставь религию в покое на минутку, – пробормотал врач. – Она-то как раз ничем не помогла. Ну извини, извини, извини.
Священник надулся.
– Камрад! – воздел руки мудрый старший сержант. – Конечно, это не замена религии, но ведь это настоящий план на жизнь. Поглядев на то, что творится на фронте, я теперь в этом убежден.