Масонство в прошлом и настоящем

Морамарко Микеле

В течение нескольких лет мне пришлось изучать масонские издания, познакомиться с приверженцами великого Востока Италии, встречаться с членами масонских лож, политические взгляды которых были весьма различны. Всех этих людей роднило одно — независимость духа и независимость суждений. Конечно, я не собираюсь выступать в защиту той или стороны. Главное для меня — пролить свет на идеалы вольных каменщиков. Убежден, как убежден любой непредвзятый человек, что если тот или иной масон совершает поступок, идущий вразрез с идеалами свободы, равенства и братства (а именно это триединство является основой устава масонов, в том числе и в Италии), то совершает он его вовсе не потому, что является масоном, а вопреки своей принадлежности к братству и против его установлений. Стоит ли валить в одну кучу и масонов и бандитов из ку-клукс-клана, творящих преступления под прикрытием ритуальных таинств, ни по стилю, ни по сути не имеющих ничего общего с «тайной»

масонов? Эта «тайна» в отличие от секретов заговорщиков состоит в духовности и традиции. Масонство, не будучи организационно филантропической структурой, тем не менее оказывает поддержку раз личным благотворительным начинаниям, не стремясь при этом рекламировать свою деятельность. Тайна — признак хорошего вкуса. Во всяком случае, это мое мнение. Гуманитарные акции, предпринимаемые масонами, лишены коммерческого характера и столь распространенной в Италии идеологизированности и предвзятости. Так, дон Анджело Фануччи, католический священник общинного центра «Джезу Рисорто», воспитывающего детей, страдающих врожденными физическими недостатками, оценил денежный дар, переданный масонами, следующими словами: «Признаюсь, что это приношение меня особенно радует. Несмотря на все усилия преодолеть схематизм мышления, сковывающий нашу способность понимать действительность в ее разнообразии, повторяю, несмотря на все усилия видеть человека, а не идеологическую схему, некоторые предрассудки, внушенные нам в то время, когда сознание ребенка еще не сформировалось, продолжают давать ядовитые всходы, пусть даже и на подсознательном уровне. Вот и само слово «масон» ассоциируется в нашем воображении с чем-то угрожающим и таинственным. Таким образом, открытие, а в действительности подтверждение, что жизнь не похожа на мертвые схемы, что на другом поле другие братья с полной серьезностью трудятся так же, как трудимся мы, испытывая при этом радость жизни и стремление идти тропой поиска вместе, пусть и придерживаясь разных взглядов, не может не вызвать ощущения возможности подлинного внутреннего мира. А это освобождает человека от ложного и тягостного бремени — считать себя единственным хранителем истины…» Слова эти заимствованы нами из письма, с которым католический священник обратился в марте 1976 г. в «Масонское обозрение».

Я вовсе не претендую на то, что книга, которая одновременно носит научный характер и пытается быть доступной широкому читателю, во всем мне удалась. В ряде случаев я не мог обойтись без научной терминологии, в других местах лишь коснулся тематики, имеющей сложное теоретическое обоснование, например в главе «Симвология как священнодейство», говоря о сопоставлении идеалов масонства и некоторых современных идеологических течений. Однако надеюсь, что в целом язык книги доступен, а аргументы вполне очевидны.

При написании книги мне пришлось прибегнуть к обильному пересказу источников. Все они даны в сводной библиографии, приводимой в конце книги. Каждый источник снабжен подробными выходными данными. Таким образом я постарался гарантировать читателю возможность перепроверить в случае надобности исходный материал.

Хотел бы поблагодарить своих коллег, которые оказали мне помощь в поиске ряда источников, своего друга Альберто Амбези, специалиста в области инициационных традиций, без поддержки которого книга вряд ли была бы написана.

Завершить же это введение мне придется с известной долей самоиронии. Дело в том, что в книге я употребляю местоимение «мы», относящееся, разумеется, к моей особе. Нет, пусть читатель не думает, что это «мы» должно звучать как местоимение в королевских рескриптах. Отнюдь нет. Просто мне хотелось таким образом сделать изложение менее окрашенным личностным отношением к предмету исследования.

Главное же еще раз подчеркнуть, сколь многим каждый из нас обязан другим людям и другим высказанным когда-то мыслям, предположениям и оценкам.

I. ХРАМ — ОТРАЖЕНИЕ ВСЕМИРНОСТИ

«Каждое слово, каждый звук, каждый шаг, движение — это отражение… Храм по сути своей заполняет физическое и духовное зрение братьев» [14] — такими словами один из масонов передал свое сугубо интимное переживание ритуальности и символогии, связанных с масонским храмом. Несомненно, для того, чтобы подойти к изучению масонства, крайне важно предварительно познакомиться с основным значением символического ряда, образующего храм, с ритуалом начала и окончания работы, ведущейся в нем, с ритуалом инициации (посвящения). Вот почему, прежде чем обратиться к фактической истории движения, на наш взгляд, было бы полезно непосредственно окунуться в атмосферу масонского храма, обратив внимание первоначально на те элементы, знание которых должно предшествовать погружению в ее глубины.

14

Capruzzi G. La ritualita. — Rivista Massonica, № 9, nov. 1974.

Храм

имеет прямоугольную форму. Потолок усыпан звездами, пол — с узором в виде шахматной доски. Одна из стен не достигает потолка. При входе в храм, символически обращенный на Запад, возвышаются две колонны — В и J. На Востоке установлен трон Мастера, председательствующего в ложе. Возле трона возложены сверкающий меч, другие символические предметы. Восточная стена украшена изображениями Солнца и Луны, Священной Дельты (равностороннего треугольника в лучах славы со всевидящим оком в центре), а также инициалами речения «Во славу Великого Архитектора Вселенной»: А.- G.- D.- G. — А.- D.- U.-. (A Gloria del Grande Architetto dell' Universo). На Западе и Юге расположены места 1-го и 2-го Смотрителей, при которых установлены канделябры соответственно с одной и двумя свечами. В канделябре Мастера три свечи.

В центре храма треугольный алтарь, на котором лежат Библия, угольник и циркуль. На каждой из трех граней алтаря начертаны слова: Свобода — Равенство — Братство. У подножия алтаря один неотесанный и один отесанный камень, рабочие инструменты каменщика.

В храме находятся также статуи Минервы, Геракла и Венеры. Вдоль стен красный шнур, завязанный в семь «узлов любви».

Разумеется, символизм храма более сложен. Мы же ограничились описанием наиболее броских его черт, которые, надо полагать, уже приоткрыли нам доступ в духовную атмосферу, окружающую работу вольных каменщиков.

Правда, поставим сначала вопрос: а почему, собственно говоря, храм?

Традиционная легенда, по которой масоны являются наследниками и продолжателями дела строителей, возводивших храм царя Соломона, не дает адекватного ответа на этот вопрос. Более достоверным нам представляется ответ, согласно которому символика храма (при всех ритуалах) призвана поддерживать дело духовного совершенствования масона, пребывающего во всемирном пространстве (в храме сосуществуют символы иудейского, христианского и языческого происхождения) и «освященном» Космосе (храм в миниатюре воспроизводит Вселенную, будучи построен по линии Зенит — Надир), где вольный каменщик получает возможность более плодотворно работать над собой во имя самопознания и восстановления своего единства с «освященным» измерением.

Масонство в своем храме восстанавливает, пожалуй, не столько «наследие» строителей Соломона или (что исторически более обосновано) средневековых вольных каменщиков, но наследие гораздо более древнее и универсальное, наследие человека, пребывающего в поиске правды, «homo religiosus» в самом подлинном смысле этого понятия.

Как писал М. Элиаде, храм, всякий храм является «не только «отражением мира» («imago mundi»), но также и воспроизведением на Земле трансцендентной модели» [15] . Элиаде утверждает, что еще до того, как появились известные нам храмы, человек уже жил опытом «священного пространства», отграниченного от окружаю щей среды. Вспомним и мы о кельтских священных рощах или о самой греческой этимологии слова «храм», восходящей к понятию «священная ограда».

15

Eliade M. Il sacro e il profane, p. 42.

Итак, масоны собираются в храме с тем, чтобы работать «без передышки» над собственным совершен ствованием, о чем и напоминает им и каждому новоприбывшему Мастер. В масонском лексиконе совершенствование равнозначно этике самостроительства. Масон призван вечно строить. Его безусловный долг- можно было бы сказать, его «дхарма» [16] — состоит в том, чтобы продвигать дело роста, подъема, познания. Это то Великое Дело, о котором говорится в герметической традиции [17] и которое масон должен совершать в самом себе, с тем чтобы затем передать его внешнему миру.

16

Дхарма — в ряде индийских религиозно-философских учений — закон, обязанность, высшее предназначение. — Прим. ред.

17

Герметическая традиция якобы берет начало, от легендарного основателя герметизма Гермеса Трисмегиста. Основной комплекс воззрений герметизма отражен в «герметических» трактатах, созданных в эпоху и поздней античности. — Прим. ред.