Масоны, розенкрейцеры, каббалисты. Реалистическая картина тайных союзов и их историческое влияние на общество

Кольмайер Ханнес

С помощью магии многие системы конкурировали между собой в XVIII и XIX веках: она составляла важный фактор могущества лож. Смесь науки и магии привлекала людей, которые могли себе позволить вечером разыграть магическое действо вместо того, чтобы отдыхать от тяжелого труда. Только богатым купцам и аристократам была доступна роскошь посещения таких представлений. В некоторых ложах работал простой экономический принцип: на самые волнующие спектакли приходило больше состоятельных членов.

Характерная черта всех описанных здесь союзов – тайна. Молчание – не редкость для нашего общества. Без тайн остановилась бы наша общественная жизнь. Врачи соблюдают врачебную тайну, священники – тайну исповеди; почти всем работающим людям приходится хранить те или иные профессиональные секреты. Полицейские хранят тайну из «соображений следствия». Именно поэтому сознавшийся убийца не может на суде утверждать, что не совершал тех или иных действий, а

прочитал о них в газетах. Тайны есть и у журналистов: статья 5 Конституции предусматривает защиту источников информации.

Эта книга должна представить реалистическую картину тайных союзов, описать важнейшие из них и осветить их историческое влияние на общество, отчасти сохранившееся до сих пор. Многое из того, что пишут о тайных союзах и ложах в социальных сетях, чушь. В отдельных источниках можно найти зерно истины. Какие союзы опасны? И почему тот или иной философский или даже магический аспект, который вначале кажется нам совершенно безумным, при внимательном рассмотрении оказывается удивительно разумным? Я горю желанием прямо сейчас рассказать вам всю историю с самого начала…

Часть 1

Вольные каменщики

1. Только рыцари-тамплиеры знают

Моя первая встреча с масонами состоялась в Нюрнберге. Я жил в центре города, неподалеку от церкви Святого Иоанна. Здесь веками безмятежно несет свои воды Пегниц, нимало не заботясь о том, что происходит в парке Халлервизе. Летом молодежь любит отдыхать там в тени деревьев. Здесь же нашел упокоение и великий художник Возрождения Альбрехт Дюрер – он похоронен на живописном кладбище Святого Иоанна рядом с другими знаменитостями, такими как скульптор Файт Штосс. На пути из дома в редакцию я каждый день проходил мимо кубического здания с узкими малозаметными окнами. Входную дверь обрамляли резные каменные узоры, среди которых выделялся уроборос: змея свернулась в кольцо, в него вписан равносторонний треугольник, а в центре угадывалось изображение трех связанных в пучок стрел.

Оказалось, что в этом здании проходят собрания таинственных масонов, вольных каменщиков. Правда, в нем нет ничего таинственного. Путь к Дому ложи начерчен на одном из рекламных щитов для туристов, объясняющем, как пройти к местным достопримечательностям. Каждый раз, проходя мимо щита, я вспоминал Марвелли-младшего. Задолго до братьев Эрлих и Зигфрида и Роя Марвелли-младший (1932–2008) стал одним из самых выдающихся немецких иллюзионистов. Мало того, он был моим другом и наставником. Другие знали его как желчного грубияна. Но я много помогал ему, носил ему в больницу бритвенные принадлежности, часто составлял компанию и внимательно слушал его истории. За это он благоволил мне и еще горстке молодых фокусников, хотя терпеть не мог любителей (как, впрочем, и большинство профессионалов).

Вы можете составить представление о нем по такому эпизоду: однажды он рассказал, как после выступления к нему прорвалась группа иллюзионистов-любителей с просьбой оставить автограф в клубной книге. Марвелли уже с наслаждением предвкушал, как поставит на место этих выскочек. Смеясь, он написал несколько строк и громко захлопнул книгу. Напустив на себя мрачный вид колдуна, он сказал: «Пообещайте мне, что вы откроете книгу только дома». Вероятно, почитатели Марвелли несли ее домой в потных ладошках, надеясь, что найдут внутри выигрышные числа будущей лотереи или что-то не менее сенсационное. Каково же было их разочарование, когда они прочли: «У иллюзионизма и древнейшей профессии есть нечто общее. Их погубили дилетанты!»

Часто рассказывал мне Марвелли и другую историю. Вероятно, она представлялась ему очень важной. Думаю, таким способом он настаивал, чтобы я почаще вспоминал о ней. Марвелли состоял в союзе шлараффов, пародии на орден вольных каменщиков. О шлараффах я расскажу отдельно. Очевидно, у иллюзионистов есть склонность к подобным союзам и обществам. Марвелли каждый раз вспоминал погребение своего друга-иллюзиониста, тоже шлараффа. Правда, одновременно тот был еще и масоном.

Кажется, что у этих трех групп – иллюзионистов, шлараффов и масонов – есть нечто общее. Иллюзионисты и шлараффы любят искусство беседы, иллюзионисты и масоны обожают тайны. Шлараффы любят масонов, иначе они не подражали бы им. Во всех трех группах проводятся публичные ритуальные похороны. Марвелли говорил об этом так: «Сначала к могиле подходят масоны, и все рыдают. Потом появляются шлараффы, и все до смерти хохочут». Например, шлараффы со скорбными физиономиями скачут по кладбищу (!) на деревянных лошадках. Так и должно быть: нужно оплакать покойника, чтобы потом снова вернуться к жизни.

Однажды в вечерних сумерках я, как всегда, по дороге домой проходил мимо Дома ложи. На этот раз он выглядел необычно. Тяжелые двери были распахнуты. За ними виднелась автоматическая раздвижная дверь из матового стекла, к которой был прикреплен

листок бумаги с надписью: «Закрытое общество». Я расценил это как однозначное приглашение: надо войти! Конечно, рассчитывать мне стоило только на удачу – меня могли просто вышвырнуть. Но неожиданно я столкнулся с удивительным гостеприимством. Так называемый кастелян, отвечавший за угощение братьев, пригласил меня отведать франконского пива. Я представился и рассказал ему историю, которую поведал мне Марвелли. Это позабавило кастеляна – он любил фокусников.

Из соседнего помещения вышел пожилой господин в белой накидке с огромным красным крестом и, ни с кем не поздоровавшись, направился в туалет. Мы оба посмотрели ему вслед. Рейнхард, кастелян, заметив мое удивление, сказал: «Это тамплиер, да-да, они до сих пор существуют. А сейчас я представлю тебя еще нескольким господам». Тем вечером, на который я сам себя пригласил, мне довелось впервые стать гостем клуба Уробороса, ложи «У трех стрел» – одной из старейших лож Нюрнберга, основанной в 1789 году, в год начала Французской революции. С тех пор эта тема меня не оставляла. Я принял приглашение на следующий гостевой вечер. Что побуждало этих мужчин – это была чисто мужская ложа – встречаться раз в неделю? Мне захотелось это выяснить, и я стал – по возможности – раз в месяц посещать кубическое здание. От одного любезного пожилого господина Генриха я узнал больше о масонстве и о многочисленных различиях между отдельными ветвями масонов. Кроме того, его добросердечная супруга фрау Гертруда, которая почти всегда забирала Генриха после собрания, многое рассказала мне о жизни. От обоих я получил совет критически относиться ко всему, что видел в ложе.

Одна группа, тамплиеры, придерживается христианства. В ряды тамплиеров принимают почти исключительно крещеных христиан. За несколько месяцев мне больше всего полюбилась небольшая радушная группа, так называемая гуманитарная ложа, куда принимали людей любого вероисповедания, включая религиозных скептиков. Особенно впечатлили меня четыре эпизода, свидетелем которых я стал за время посещений ложи. Первый эпизод связан с докладом одного из братьев ложи, который, по всей видимости, страдал от последствий инсульта. Доклад был о Моцарте. Через пару минут Бруно потерял способность сосредотачиваться на тексте; он отключился, смотрел на лежавшую перед ним рукопись и не мог произнести ни слова. Затянувшаяся пауза, кажется, причиняла душевную боль одному мне. Мне было до слез жаль этого человека. Почему никто не может прекратить это и отменить доклад? Потом один из братьев подошел к Бруно, ласково положил руку ему на плечо, взял рукопись и дочитал незнакомый текст до конца. В конце раздались честно заслуженные обоими аплодисменты. Редко я становился свидетелем столь прекрасного момента – так уважительно отнеслись эти люди к слабейшему члену ложи.

Вторым эпизодом стал спор, который возник у меня с одним из масонов. Воодушевленный новыми знакомствами, в Международный женский день я поручил одной коллеге написать репортажи из трех мест, куда обычно заказан вход женщинам: посетить бордель, встретиться с хоккейной командой в мужской сауне и с мастером ложи в его храме. Явившись после этого на очередной гостевой вечер, я заметил, что один из пожилых масонов демонстративно не смотрит в мою сторону. Затем он подошел ко мне у стойки кастеляна и буквально прорычал, что я, должно быть, одержим непристойностью, раз посмел сравнить масонство с проституцией. Как такое возможно? Конфликты – не всегда моя сильная сторона, а если их причина абсурдна, мое остроумие становится вровень с чувством такта. Сначала я попытался объяснить, что не имел в виду такого сравнения. Но потом мне пришло в голову обратить все в шутку. «Собственно говоря, это не такая уж и плохая идея! В борделе соблюдается конфиденциальность, туда ходят исключительно мужчины, и, по крайней мере, половина людей там носит своеобразную рабочую униформу». Это сравнение эротического белья с цилиндром, белыми перчатками и фартуком – нарядом, который масоны надевают на свои ритуальные мероприятия, – показалось моему собеседнику еще более скандальным. Едва не поперхнувшись от такой наглости, старый масон отвернулся от меня, направился к группе братьев и что-то шепнул им на ухо. Вы удивитесь, когда узнаете, чем окончилась эта история: ему стало неловко за то, что он публично напал на меня. Через несколько недель мы стали друзьями, и я многое узнал о нем. Например, урожденный бельгиец, он рассказал мне о своих братьях-масонах и о соотечественниках, которые во время нацистской оккупации организовали в бараке концлагеря ложу и объединились со священниками, помещенными в тот же барак как «политические». Когда масоны отправляли свои ритуалы, священники стояли у входа в барак на страже; когда же священники служили мессы, масоны следили за тем, чтобы неожиданно не нагрянули эсэсовцы. Какое человеческое братство перед лицом террора! Вот что такое подлинная история. Один из выживших узников концлагеря, Франц Бриду, описал пережитое в книге «Дорогая свобода».