Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Дикки Джон

Тори были сторонниками королевской власти и англиканской церкви. При этом в своих крайних проявлениях тори были сторонниками возвращения католического наследника Якова. В течение нескольких десятилетий после Славной революции в стране произошла целая серия якобитских восстаний.

Виги, напротив, были сторонниками подчинения монарха парламенту, а также веротерпимости. При этом монарх в их представлении должен был исповедовать протестантизм.

В 1714 году

королева Анна умерла, не оставив наследника, и борьба двух фракций вступила в критическую фазу. Анна относилась к династии Стюартов, исповедовала англиканскую веру, а в политических взглядах была сторонником тори. Единственным возможным наследником-протестантом был Георг, курфюрст Ганноверский – лютеранин и виг по убеждениям. Воссев на престол в качестве Георга I, он основал Ганноверскую династию. Таким образом, к политической власти в стране пришли виги. И за дело они взялись в крайне жестком стиле, изгнав тори со всех управленческих постов, из армии, университетов и Церкви. Не остался в стороне от этой травли и сэр Кристофер Рен, видный сторонник тори, семья которого верой и правдой служила династии Стюартов начиная с его отца, присягнувшего Карлу I еще до начала гражданской войны. Сменил его на почетном посту конечно же сторонник вигов. Уже через год с Рена были сняты обвинения, а его преемник был снят с должности за взяточничество и некомпетентность, но тем не менее теперь Великий архитектор оказался в очень уязвимом положении.

Коренной перелом в расстановке сил вкупе с окончанием восстановительных работ перекрыл каналы, по которым состоятельные представители тори оказывали покровительство «принятым каменщикам», разбогатевшим на воссоздании Лондона из пепла Великого пожара. У руля встали виги, и ложи каменщиков они также захотели прибрать к рукам.

Доктор Дезагюлье

Пивная «Гусь и решетка» располагалась на улочке Сент-Полз-Чёрч-ярд, огибавшей с южной стороны великий собор. Таверны и книжные лавки этого района Лондона были центром культурной жизни задолго до пожара. Вот и «Гусь и решетка» была не простой пивной. Бесспорных документальных свидетельств нет, но с большой долей вероятности именно здесь в 1691 году сэр Кристофер Рен стал «принятым каменщиком».

24 июня 1717 года, в День святого Иоанна Крестителя, в «Гусе и решетке» собрались четверо мужчин. Они были представителями четырех масонских лож. Каждая из лож именовалась в честь той таверны, в которой проходили

собрания: «Корона» на Паркерз-лейн, «Яблоня» на Чарльз-стрит в Ковент-Гардене, «Кубок и гроздь» на Чэннел-роу в Вестминстере и, наконец, сама «Гусь и решетка».

Целью встречи было избрание на первый взгляд ничем не примечательного джентльмена, книготорговца по имени Энтони Сейер, на новую должность Великого мастера. Последствия этого собрания окажутся наизначительнейшими. Вскоре будет создана Великая ложа, которая будет устанавливать правила и нормы для всего братства. Современное масонство появилось именно в тот день в 1717 году. И в 2017 году братья по всему миру праздновали трехсотлетний юбилей.

Итак, встреча в «Гусе и решетке» стала поворотной точкой в истории масонства. И от этого еще сложней понять, почему именно о ней мы знаем так мало. Всех четырех пабов, конечно, уже давно нет. Но удивительно, что масоны, обычно тщательно документирующие свои встречи, не оставили письменных свидетельств именно об этой. Как мы увидим, причины на то имелись. Годы с 1717 по 1723-й стали для всего масонства самыми важными, но они же окутаны самой плотной завесой тайны, поэтому на них стоит обратить особое внимание.

Появление того, что вскоре будет названо Великой ложей, произошло непосредственно после того, как закончилось государственное финансирование восстановления Лондона и к власти пришли виги. Создали Великую ложу амбициозные люди, и все они были вигами. И много важного мы поймем, тщательно изучив историю жизни главного организатора встречи в «Гусе и решетке», докторе Джоне Теофиле Дезагюлье.

Доктор Дезагюлье – важнейшая фигура в создании ритуалов и определении ценностей современного символического масонства. Он не только был одним из создателей Великой ложи, но организовал на собраниях ложи чтение научных докладов и доказал братьям важность участия в благотворительности. Он много путешествовал, распространяя идеи братства по Европе.

Подобно многим ранним масонам, включая Кустоса, Дезагюлье был из семьи гугенотов, бежавших с родины французских протестантов. И как многие гугеноты – и многие иммигранты вообще, – он был трудолюбив, инициативен, желал влиться в общество. Несмотря на тяжелую и бедную юность, он сумел поступить в Оксфордский университет, а затем встал на церковную стезю. Впрочем, религия оказалась лишь средством – не целью. О нудных проповедях Дезагюлье ходили легенды.

Конец ознакомительного фрагмента.