Массимо
Шрифт:
Я села на край кровати и стянула ботинки. Я бы с удовольствием приняла душ, но мыться ледяной водой я не собиралась, так что этот вариант отпадал.
Я забралась под ледяные простыни и лежала, пытаясь согреть постель.
Ничего не выходило.
Кроме холода, меня начала беспокоить теснота одежды.
Штаны для йоги и спортивный бюстгальтер были удобны, когда я двигалась, но сейчас казалось, что они меня стягивают… как будто они были сделаны из резинок и врезались в мою кожу.
Я
У меня был выбор: комфортно и холодно или некомфортно с небольшим количеством тепла.
Я выбрала комфорт и холод.
Я встала с кровати и быстро разделась до стрингов. Сняв спортивный бюстгальтер, я снова надела футболку, чтобы хоть как-то согреться, и забралась под одеяло.
Совершенно ледяное одеяло.
Я лежала в кровати и дрожала. Чтобы отвлечься, я думала о том, что произошло после ужина.
Больше всего я думала об извинениях Массимо за то, что он втянул меня в эту историю.
За всю мою жизнь никто никогда не просил у меня прощения.
Правило номер один в жизни Ноны гласило - никогда ни за что не извиняйся.
А ее мафиози? Они тоже ни за что не извинялись передо мной.
Монахини в монастыре были еще хуже. Если что-то шло не так, то обвиняли в этом меня.
Больше никто в моей жизни никогда не извинялся.
Никто из моих друзей, никто из парней, с которыми я спала…
…но Массимо извинился.
Это подействовало на меня так, что я не могла объяснить.
Я…
Я чувствовала, что почти готова заплакать.
Возможно, дело было в бренди.
А может быть, в разговоре о том, как умерли мать и отец Массимо.
Я все еще слышала боль в его голосе.
Горе по отцу было вполне ожидаемым. В конце концов, прошел всего год? Может быть, меньше?
Но когда он говорил о своей матери, казалось, что она тоже умерла совсем недавно.
Он был таким грустным, когда говорил о ней, что мне еще больше захотелось плакать.
И когда он сказал мне, что ему жаль…
Это много значило для меня.
В памяти всплыло воспоминание - единственный раз в моей жизни Нона попросила прощения.
Мне было шесть лет… сразу после того, как это случилось.
Помню, Нона взяла меня на руки и стала укачивать.
Ее голос был таким печальным…
Мне так жаль, моя милая девочка… Мне так жаль…
Я чувствовала, как по спирали погружаюсь во тьму и горе.
Я пыталась выкинуть все это из головы.
Но не смогла.
Я почувствовала первые признаки приближающейся панической атаки.
Я попыталась
Но от этого становилось только хуже.
Я попыталась сконцентрироваться на окружающих звуках.
Но все, что я слышала, - это скрип дерева и вздохи ветра за окном.
Я чувствовала себя такой одинокой…
И я не могла этого вынести.
Я скорее умру, чем останусь одна.
Я выскользнула из постели и пошла по коридору к комнате Массимо.
Я открыла дверь. Я не стала стучать, потому что не хотела, чтобы он прогнал меня.
– Массимо?
Лунный свет проникал в окно, и я видела и слышала, как он шевелится под одеялом, глядя на меня.
– Что?
– спросил он, явно раздраженный.
– Можно мне лечь с тобой в постель?
– спросила я, мой голос дрожал.
– Зачем?
– рявкнул он.
Мне не хотелось говорить ему настоящую причину, поэтому я сказала очевидное.
– Мне холодно.
Я чувствовала, как его глаза скользят по мне в лунном свете.
– Надень штаны, - сказал он.
– В них неудобно спать.
– Тогда сходи в другую спальню и возьми дополнительное одеяло.
– Мне все равно будет холодно.
Он разозлился.
– Лучия…
– Послушай, мне просто… мне страшно, понимаешь? Я не хочу оставаться одна.
– Я сделала паузу.
– И я замерзла.
Он сердито вздохнул.
– Никакого дерьма, хорошо? Никакого флирта, никаких касаний, никаких прижиманий ко мне - ничего этого. Поняла?
Сначала я сказала:
– Ладно, да, как скажешь…
Но эти слова задели меня за живое.
Я пыталась отвлечься от ужасных воспоминаний, от чувства тоскливого одиночества.
А он подумал, что все дело в нем. Потому что он - красавчик.
Мой гнев на время пересилил страх и печаль.
– Знаешь, что?
– психанула я.
– Забудь об этом.
И повернулась, чтобы уйти.
– Лучия, - прорычал он мрачным голосом.
Я остановилась, положив руку на дверную ручку.
Я никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким тоном.
Глубоким, злым… с чем-то еще более темным под слоями.
Это заставило мое сердце пропустить удар…
И не от испуга.
– …что… - прошептала я.
– Ложись в эту чертову кровать.
На этот раз мое сердце не просто пропустило удар…
Оно заколотилось в моей груди.
Я медленно приблизилась и скользнула под одеяло.
Такое же холодное, как мое.
– Могу я… можно мне лечь рядом с тобой?
– спросила я.