Мастер дороги
Шрифт:
— И это по меньшей мере странно, ведь последний и единственный раз мы встречались двадцать пять лет назад.
Без членовредительства не обойдется, понял Ядословец и примерился уже швырнуть в «отказника» сверток да дать деру через окно (во внутреннем дворе, под окном, он нарочно устроил клумбу с цветами-матрасиками). Однако ж следующие слова гостя спасли клумбу:
— Так что помнить вы меня не можете, да и сочиненья мои вряд ли читали. Точнее, читать могли, а рецензировать — нет.
— Как же так? — не
— С моими работает другой мастер, — пояснил гость. — А прочесть их вы могли в книжках, где же еще.
Ядословец не стал объяснять, что ему довольно рукописей из Палаты и что он никогда не читает для удовольствия, ибо нет занятия глупей и бесполезней. Вместо этого он задал вполне резонный вопрос:
— Тогда зачем же вы хотели меня видеть?
— Чтобы предложить сотрудничество.
— Простите, но я…
Гость покачал головою:
— Выслушайте, прежде чем отказываться. Это не займет много времени.
Ну что же, Ядословец выслушал. И, конечно, не поверил.
— Сочинять с вами в соавторстве?!
— Не совсем так. Выпускать в соавторстве книги.
— А сочинять…
— Они уже сочинены.
— Вами?
Гость засмеялся:
— Не мною, что вы! Собственно, я не знаю, кто их автор. В том-то и загвоздка: эти книги никому не принадлежат, они ничьи. Это даже не совсем книги. Впрочем… убедитесь сами, — и он указал на сверток, который Ядословец по-прежнему держал в руках.
В свертке лежали несколько рукописей, оформленных должным образом: имя автора вымарано, вместо него — шифр (ничто не должно влиять на объективность рецензента!). Впрочем, нет, на одной не было ни имени автора, ни шифра.
— Прочтите, — сказал гость, — сочиненьице небольшое. Это лучше всего: сразу воочию убедитесь… — и он махнул рукой, дескать, читайте-читайте, потом все объясню.
Ядословец с профессиональной проворностью пробежал глазами по страницам, хмыкнул, вернулся к началу и прочел текст уже внимательней.
— Да, — сказал, — любопытно. Вполне, — сказал, — достойно лицензии. Признайтесь: ваше?
— Говорю же: нет! Видите ли, тут целая история. Недавно мне понадобилось поработать в Королевской библиотеке, в дальних архивах. Собирал материал для одной книжонки… впрочем, не важно. Проводил я в архивах изыскания и наткнулся, знаете, на каморку неприметную, под лестницей древней сокрытую. А может, попросту забытую или вообще никому не известную.
Ядословец, знакомый с Библиотекой не понаслышке, вполне мог подобное представить.
— А в каморке, значит, лежал этот вот опус? — Он приподнял пачку листов… и вдруг обнаружил, что те тают в воздухе. Мгновение — и следа от них не осталось.
— Не волнуйтесь, — сказал гость, — так оно всегда случается. Стоит рукопись прочесть, как она возвращается обратно в каморку.
—
— Да сколько угодно! Только не слишком там почитаешь: места мало и с каждым днем становится все меньше. Я подозреваю, что некогда это была огромнейшая пустая зала, но со временем она заполнялась… и пополняется по сей день. Дверь ее отпирается внутрь, а над притолокой написано: «Рукописи не горят!»
— И что это должно означать?
— Полагаю, то, что все когда-либо существовавшие рукописи сочинений достойных, но по тем или иным причинам отвергнутых Книжной палатой, не исчезают во тьме веков, но хранятся в этой каморке.
— Достойные? — переспросил Ядословец.
— Вы сами только что…
— Хм… н-да… Ну и зачем вам нужен я?
— История Книжной палаты знает немало случаев, когда запрещенные тексты спустя годы получали лицензию на обнародование. Нравы и критерии меняются. Мне нужен тот, кто способен оценить сочинения с современной точки зрения.
— Но ведь, по сути, вы намереваетесь заняться воровством!
— Ничуть! Вы станете отбирать подходящие рукописи, я — читать их и переписывать по памяти, ведь в каморке работать невозможно. Если же я вынесу рукопись, то, едва лишь прочту ее, она возвратится в хранилище.
— Но вы ведь понимаете: дать стопроцентную гарантию невозможно?
— Разве что вы откажетесь от соавторства и сможете тогда рецензировать мои рукописи. Но на это не соглашусь я. Понимаете почему?
Ядословец медленно кивнул:
— Боитесь, что предам?
— Предпочитаю застраховаться от неприятных неожиданностей. И не вводить во искушение. Так вы согласны?
— Думаю, мы договоримся, — сказал Ядословец.
Как настоящий профессионал, Ядословец сразу понял, что эта авантюра сулит множество хлопот. Он бы и отказался, если б не одно «но». Как всякий рецензент, в глубине души Ядословец был твердо уверен: уж он-то смог бы сочинять истории интересней, живее, содержательней, нежели иные борзописцы; а что не сочиняет — так это от недостатка времени. Однако непременно (уверен был он) наступит момент, когда рутинные дела отступят под натиском вдохновенья, и сочинение, равного коему не видел свет…
Словом, Ядословец согласился.
В тот же день они отправились к заветной каморке. Сочинитель (а звали его, кстати, Фимизменом) не солгал: находилась она в самом дальнем закутке, под древней, пыльной лестницей. Сам Ядословец ни за что не обратил бы внимания на маленькую дверцу с полустершейся надписью над притолокой. «Рукописи не горят!» — прочитал он, толкнул дверь — и отшатнулся: ему показалось, что все эти кипы пыльных листов — перевязанных бечевой, сложенных в пакеты, в конверты, в полуразвалившиеся коробки… — сейчас рухнут и погребут его!