Мастер икебаны
Шрифт:
Меньше всего я хотела, чтобы Такео увидел меня полураздетой, как только что проснувшуюся гейшу. Через дверь я крикнула ему, чтобы он немного подождал, а сама начала разматывать пояс, который уже успела обмотать вокруг талии. Потом я застегнула рубашку на все пуговицы, поправила волосы и направилась к двери.
Но у дверей меня ждал вовсе не Такео, а его сестра Нацуми.
— Вы спали? — Нацуми критически меня оглядела, и я поняла, что выгляжу довольно нелепо в пижамных штанах и застегнутой на все пуговицы рубашке. Впрочем, для меня это было вполне обычным облачением.
— Ну, можно сказать, что я отдыхала. — Я старалась выглядеть приветливой, хотя была несколько растеряна. Теперь она будет думать, что этот неряшливый наряд — моя любимая домашняя одежда. И уж тем более мне не хотелось, чтобы она знала, что я только что любовалась собой, примеряя кимоно, в котором намерена красоваться на их приеме. Внезапно мне пришло в голову, что Такео прислал ее вместо себя, потому что не желает меня видеть. Чтобы как-то прояснить ситуацию, я спросила: — Это ваш «рейндж-ровер» у меня под окнами? Лучше бы не оставлять его на пути соседских машин, а то его могут отбуксировать.
— Агентство по продаже автомобилей дало мне его во временное пользование, поэтому это меня не особенно волнует. К тому же эта машина больше буксировочных и потребуются специальные усилия, чтобы ее оттащить. Когда Такео несколько дней тому назад разбил свою машину, полиции пришлось найти специальный грузовик, чтобы ее увезти.
Итак, несмотря на то что Такео надеялся сохранить инцидент в тайне, Нацуми была в курсе. Осталось понять, хорошо это или плохо?
— Что же вы не проходите? — сказала я ей.
— Не слишком много женщин вашего возраста имеют собственные квартиры, — заметила Нацуми, разувшись и проходя в комнату. — Ваши родители вас поддерживают?
— Я научилась обеспечивать себя сама. К тому же это не такое уж прекрасное место.
— Да бросьте. Мы, японцы, всегда говорим о своих квартирах в таком духе: они, мол, у нас некрасивые, бедно обставленные, но ваша студия — это что-то особенное. Вы определенно имеете склонность к оформлению интерьера.
— Зато с цветами у меня ничего не получается, — сказала я, увидев, что она разглядывает композицию, составленную из паслена, принесенного ее братом.
— Чтобы изучить искусство икебаны, нужны годы. Посмотрите на вашу тетю и ее подруг. Они занимаются этим почти сорок лет.
— А как давно вы этим занимаетесь? — спросила я, проходя на кухню и включая маленький кипятильник, чтобы приготовить чай.
— С шестнадцати лет. А Такео вообще начал заниматься с десяти, потому что именно он должен унаследовать школу.
Кожаные штаны Нацуми заскрипели, когда она присела на низенький стульчик у моего газового обогревателя, пылающего синим искусственным огнем.
— Я им сказала, что собираюсь замуж, и нет никакого смысла учить меня икебане. Но мой отец заявил, что ни один молодой
— К сожалению, нет. Могу предложить просто воды или грейпфрутового соку.
— Может, у вас есть «Эвиан»?
Я отрицательно покачала головой, и Нацуми сказала:
— Ладно, тогда ничего не нужно. Никак не могу перестать осторожничать.
Несмотря на то что я сама вела себя подобным образом в гостях у госпожи Коды, меня задело ее поведение. Можно подумать, я собираюсь ее отравить. Сидеть рядом с Нацуми и пить чай было бы невежливо, поэтому я отставила в сторону чашку и устроилась напротив нее, подвинув кимоно, второпях брошенное на стул. Шелк зашуршал и сверкающим водопадом стек на пол.
— Идете на костюмированный вечер? — спросила Нацуми.
— Не совсем, — ответила я. Мне не хотелось, чтобы она знала, к чему я готовлюсь: с нее станется заявить, что кимоно никуда не годится. — Может, вам интересно: в прошлом году в Лондоне в музее Виктории и Альберта проходила большая выставка средневековых кимоно. В других странах проявляют к нашим кимоно больший интерес, чем мы сами.
— Вообще-то я пришла к вам не для того, чтобы обсуждать тряпки, — сказала Нацуми, забыв, что о тряпках она заговорила первой. — Я хотела бы предупредить вас о своем братце. Между нами девочками.
— Что такое? — Должно быть, она знала, что несколько дней назад я была вместе с Такео в его офисе. Что еще, интересно, она услышала через закрытые двери?
— Тебе будет больно, очень больно. Он будет играть с тобой как кошка с мышкой, но до серьезного дело не дойдет.
Я почувствовала, как мое лицо заливается румянцем. Она знала. Ужас какой стыд, как сказала бы тетя Норие. И с какой стати она перешла со мной на «ты»?
— О, конечно, я понимаю твои намерения. Он богат, у него никого нет, и возраст вполне соответствует, пока ты не нашла себе кого-нибудь помоложе. — Нацуми ухмыльнулась из-под козырька своей фуражки, став похожей на самого противного полицейского чиновника, какого мне только приходилось встречать здесь, в Японии.
— Я такого же возраста, как вы и Такео. И все мы в равной степени подходим для брака, но хочу вас заверить, что у меня нет никаких видов на вашего брата.
— Как же ты смеешь мне лгать?! — Голос Нацуми зазвенел.
Наверное, ей хотелось бы, чтобы я в раскаянии бросилась к ней в ноги и с просьбой о прощении начала биться головой о татами, но этого от меня дождаться трудно.
— Такео — ваш брат, а не муж, — сказала я. — И если он проводит время с другой женщиной, это не значит, что он вас обманывает, просто у него своя жизнь. А вас он любит по-другому.