Мастер Исхода
Шрифт:
Повинуясь моей мысленной команде, Мишка рванулся вперед, как стартующее «крыло».
«Эх! Мне бы настоящее „крыло“! Или хотя бы „вертушку“ с лазерными подвесками».
В какой-то миг в моем сознании возник очень четкий образ: сторожевое «крыло», брошенное на перехват мигрирующей стае диких собак. Раскатистый рык турбин, стремительное скольжение, частые, точные плевки огня и разбегающаяся в панике многотысячная стая… Только не диких собак — Маххаим.
Откуда взялся этот образ, я не знал. Может, всплыло
Живой таран опрокинул сразу троих тварей. Один оборотень был раздавлен всмятку (я ощутил «приход»), остальные разлетелись кеглями… Тут вступила в дело моя шашка. Клинок отрубал тянущиеся ко мне конечности и сносил головы тварей почти так же эффективно, как плющила их когтистая лапа Мишки.
О-о-о! Это было восхитительно! Сила вскипела во мне и выплеснулась наружу. Сгустки Тьмы схлопывались один за другим. Страшная воронка качнулась и остановилась.
…Волна боли и ужаса, беззвучный вопль сотен нелюдей. Они не могли сопротивляться. Мишка ворвался в «звездный» строй Маххаим, опередив меня на пару секунд. Он ведь был не слишком сенситивен, мой славный медведь, но шквал эмоций достал даже его, многократно усилив ярость.
«Убьем их всех!» — Лакомка взревела, сбила с ног подвернувшегося Маххаим, выпотрошила его тремя ударами лап и обрушилась на следующего.
Я не отставал. Я пел, я кричал от восторга. И моя шашка тоже пела, снося изуродованные превращением головы…
Пляска смерти оборвалась внезапно. Тьма всколыхнулась и лопнула багровым глазом. На миг мне показалось, что свод пещеры распахнулся в черную бесконечность…
Я ужаснулся: в самой гуще Маххаим (как я его разглядел — непонятно), у подножия черного идола, там, где раньше — у ног гиганта — покоилась меньшая статуя, лежал человек. Лежал в характерной позе совершившего Исход: свернувшись, как эмбрион в материнском животе, прижав лицо к коленям. Я видел только гладкий безволосый (?) затылок…
У меня не было времени удивляться. Я рванулся вперед (Мишка опять опередил меня, расчистив проход) и встал над лежащим, повернувшись лицом к оборотням. Мишка и Лакомка прикрыли меня с обеих сторон.
И в этот момент наш порыв иссяк. Будто кто-то разом выпил всю нашу восторженную ярость.
Мы все еще были готовы драться, но мы — проиграли.
Единство тут же распалось, твари опомнились. Сотни оборотней — против нас троих.
И не только оборотней.
Маххаим дружно зарычали и подались в стороны.
Ящеры. Огромные хищники, каждый — вдвое больше Мишки. Вернее, каждая. Это были самки.
И я, Мастер Исхода, не мог ни остановить их, ни напугать. Маххаим внушили хищницам, что мы хотим уничтожить их кладки. Яркая картина Мишки и Лакомки, пожирающих яйца, возникла перед моими глазами, едва я попытался коснуться примитивных умишек рептилий.
Хищницы вытянули шеи и дружно зашипели. Нас разделяло шагов тридцать.
Ящеры не нападали. Им очень хотелось разорвать нас в клочки, но невидимый поводок воли Маххаим удерживал их.
Почему? Оборотни хотят взять нас живьем?
Что ж, пусть попробуют!
Лакомка и Мишка дружно зарычали, я поднял шашку…
Огромные головы на длинных вытянутых вперед шеях вдруг подались назад…
Выпуклые глаза уставились на что-то за моей спиной…
За моей спиной возвышался трехглазый идол и лежал мой беспомощный брат…
Я не видел, что там происходит, лишь почувствовал движение воздуха…
В следующее мгновение ментальные поводки, удерживающие динозавров, исчезли. Но стоптать нас они не успели.
Это было — как выдох. Словно здоровенная статуя за нашей спиной внезапно ожила и выдохнула из мертвой груди леденящий, лишающий разума ужас.
Секунда — и ящеров больше нет. Я слышал удаляющийся топот и вой изувеченных Маххаим, которых стоптали удирающие хищницы.
Но я не мог порадоваться спасению.
Ужас, осязаемый, плотный, втянул меня в себя, как болотная топь. Одно мгновение — и я, потный и слабый, еле стою на дрожащих ногах. Трясущаяся Лакомка жмется ко мне. Мишка пыхтит и пускает слюни…
Страх сковал меня, но не лишил разума. Я понял свою ошибку. Даже не оборачиваясь, я уже знал, что за моей спиной — не мой брат по Дару.
Еще миг — и я увидел его. Воплотившееся исчадие Тьмы.
Гладкое, абсолютно нечеловеческое лицо с челюстями, выдвинутыми вперед. Как у Маххаим.
Но на Маххаим он похож не больше, чем я. Туго обтянутый кожей череп, костный бугор, поднимающийся к середине лба и образующий глубокую впадину, в которой мерцает темный огонь…
Не понимаю, как это произошло.
Только что я стоял рядом с идолом — и вот я уже у самой стены. Маленькие железные чешуйки сыплются на меня сверху, на каменном полу, у моей ноги, сидит Говорков. Взгляд его бессмыслен, изо рта текут слюни. Лакомка шипит и пытается спрятаться за меня, Мишка лежит на брюхе и глухо рычит…
А Маххаим… Проклятие! Перекинувшиеся в звериную ипостась твари окружили визжащих от ужаса женщин. Сейчас набросятся…
Я понимаю это, но — разумом. Все мои чувства сосредоточены на воплотившемся демоне. Мы с ним — настолько чужды, что я готов завыть от ужаса, как испуганные до безумия женщины…
И тут Мишка поднимается на ноги. Он великий воин, мой серый друг. Пусть у него нет души, но дух его — несгибаем. Ему так же страшно, как мне, но он все равно встает. Встает, чтобы защитить меня. Встает и идет навстречу врагу. Мишку пошатывает, будто от ураганного ветра, но он — идет.
Трехглазый демон глядит на него. Он намного меньше моего медведя, но его сила — не в размерах. Демон удивлен. Я чувствую его удивление…
Мишка оглядывается через плечо. На меня. Он просто хочет убедиться, что я — жив.