Мастер, который создал тхэквондо
Шрифт:
Нам уже пора возвращаться в свои апартаменты, а пары всё сидели за столиками, жевали и пили, неспешно беседуя. Наконец одна семейная пара поднялась из-за стола. Они подошли к маленькой стойке, скрытой в глубине зала, расплатились и вышли. Мы скорее последовали их примеру. В ресторане мы вели себя чинно и степенно, но как только оказались на улице, на нас напал хохот. Столько нелепых ситуаций пришлось пережить за один вечер!
***
На следующий день мы уезжали из Сиэтла в Канзас на трансконтинентальном поезде. До этого мне приходилось перемещаться только в общих вагонах корейских поездов, которые, как известно, отличались отсутствием
Поезд набирал скорость, а мы молча таращились в окно. К нам подошёл проводник, вежливо попросил следовать за ним. В этот момент казалось, что все смотрят так, будто мы обманом заняли места в первом классе, а на самом деле должны ехать эконом-классом… Проводник увёл нас в хвост состава, так же вежливо указал на наши новые места и удалился. Нам вполне понравились и новые места. Там были вращающиеся сиденья, которые позволяли смотреть в окно в любом направлении – такого я и представить не мог! К тому же в последнем вагоне окна были больше и шире, и мы, как зачарованные, разглядывали пейзажи за окном. Когда стемнело, к нам вновь подошёл проводник и попросил пересесть на другие места. Мы разволновались – вдруг с нашими билетами что-то не так? И тогда нам рассказали, что нас специально посадили в этот вагон с отличным обзором, пока персонал поезда готовил купе к ночному отдыху пассажиров. Мы были поражены!
Между тем купе оказалось высочайшего класса – пульмановский вагон. Сегодня, во времена высоких технологий, к такому уже привыкли, но в 1949 году кнопочное оборудование в повседневной жизни использовалось только в США. Конечно, мы и понятия не имели, что купе в пульмане нашпиговано разными кнопками, изобретёнными для повышения комфорта путешественников…
Едва расположились на ночь, опять пришёл проводник, поинтересовался, не желаем ли чего-нибудь. Мы переглянулись, удивились. Тогда он объяснил, что в купе имеется специальная кнопка для вызова персонала – возможно, кто-то из нас случайно её нажал. Мы извинились и вздохнули с облегчением, когда проводник ушёл. Представляю, какой деревенщиной он нас считал! Когда мы начали готовиться ко сну, откуда-то грянула громкая музыка. Мы снова переглянулись, но уже не удивились. Наверное, опять что-то случайно нажали… Полковник Чой восторженно повторял:
– Вот если бы в чудо-купе нашлись ещё туалет и умывальник, тогда всё было бы просто идеально!
Он вскочил, принялся ходить по купе, разглядывая каждую деталь невероятного помещения. Наконец плюхнулся на небольшой стульчик возле двери, а когда встал, сидение стула открылось, стульчик превратился в туалет, а затем появилась и раковина. Как будто нас услышал какой-то джинн и теперь спешил исполнять все желания.
Утром в вагоне я встретил человека, который тоже путешествовал с нами на корабле. Мы приветствовали друг друга, он пригласил меня к себе поболтать. Это было прекрасное купе. На полке я заметил постельное бельё, но, когда зашёл к нему в следующий раз, уже не увидел ни полки, ни постели – только жёсткие кресла. Каким удивительным образом всё менялось? Не понимаю…
Однажды утром мы с полковником отправились в вагон-ресторан. А когда вернулись, то не узнали наше купе. Номер наш, вещи на багажной полке наши, но обстановка изменилась до неузнаваемости. Какая изумительная страна! Нам, конечно, многому предстояло научиться.
***
Наконец,
В великой книге Да Сюэ, содержащей классические тексты конфуцианства, есть постулат: «Приступая к изучению чего-то нового, всегда стремись достигнуть высшего уровня в этой науке, иначе нет смысла начинать». В американской военной школе я максимально сконцентрировался на учёбе. Я понимал, что стратегия и разведка – это основы военного дела. Оказалось, мои знания в этих областях просто ничтожны. В Корее полагал, что сносно владею английским языком, но на практике официальный английский оказался бесполезен. Никто в Америке так не говорил… Приходилось решать несколько задач – изучать английский и военное дело одновременно. Учёба давалась нелегко… Через месяц мы решили, что полковник Чой будет изучать в школе только стратегию, а я – только разведку.
Зато в американской школе замечательно организован досуг. Студентам предоставлены широчайшие возможности для занятий спортом, пением, музыкой, творчеством, чтением. Чего там только не было! Полковник Чой увлёкся немецким фольклором, а я помимо спорта занимался корейским народным пением. Мы организовывали концерты, благотворительные мероприятия, принимали участие в разных конкурсах. Меня даже выбрали капитаном футбольной команды – мы играли с командами других военных и спортивных школ и очень часто одерживали победу. Полковник Чой отлично проявлял себя в настольном теннисе: в нашей школе ему не было равных, он успешно защищал честь школы на различных выездных соревнованиях. И, разумеется, я ни дня не проводил без тренировок по тхэквондо. Это искусство было неведомо американцам и, разумеется, вызывало огромный интерес. Сначала студенты приходили, чтобы просто посмотреть, что я делаю. Потом стали задавать вопросы, затем попросили учить их…
Первый семестр окончили успешно. Нам смертельно хотелось домой, мы тосковали по родине. Полковник Чой обсудил по телефону наше возвращение с корейской стороной. Но те настаивали, чтобы мы остались и на второй семестр в той же базовой военной школе. Мы пытались было сослаться на финансовую сторону дела – мол, у нас закончилась выданная стипендия и нужно срочно вернуться в Корею. Однако руководство приказало «как-то держаться», обещали выслать немного денег…
День благодарения – святой для американцев день. Все студенты школы разъехались по домам, чтобы отметить его в кругу семьи. Мы же с полковником Чоем отправились в Иллинойс к моему бывшему учителю, директору корейской Лингвистической военной школы мистеру Рису. Мистер Рис встречал нас на крыльце своего дома, и как только увидел меня, крепко обнял со словами «Мой маленький капрал!»
Я был растроган встречей. Мистер Рис не только прекрасно помнил меня, но и сохранил тёплое отношение. К тому времени он уже был в преклонном возрасте, но у него до сих пор было желание делиться знаниями. Для начала он повёз нас в Спрингфилд, на могилу великого Линкольна, а вечером устроил в своём доме настоящий банкет. На празднике мы вспоминали прошлое: работу в лингвистической школе, как я там учился. Мистер Рис расспрашивал о наших общих знакомых, как в целом жизнь в Корее. По-настоящему семейный вечер, и мы с полковником Чоем ощущали истинную заботу.
Конец ознакомительного фрагмента.