Мастер кулачного боя
Шрифт:
– Девочки ждут, – напряженно глядя на шефа, сказал он после некоторого молчания.
– Подождут, – махнул рукой Михалыч, выуживая откуда-то еще один стакан, – иди, займись с ними.
– У него пистолет, – кивнул Яшка на Китайца.
Танин по достоинству оценил его наблюдательность: под пиджаком, сшитым по специальному заказу очень хорошим портным, заметить пистолет было совсем непросто. Да и вообще, держался Яшка так, что наметанный глаз Китайца сразу же распознал в нем человека, прошедшего хорошую школу боевой подготовки. Он был на полголовы выше Танина и на два десятка килограммов тяжелее, так что, случись схватка, Китайцу пришлось бы с ним нелегко.
– Ты ведь не собираешься
– Пока – нет, – пожал плечами Китаец.
– Вот видишь, он сказал: «пока», – недобро усмехнулся Яшка.
После недолгих препирательств сошлись на том, что на время разговора Танин отдаст «макаров» Яшке. Тот спрятал «пээм» в боковом кармане пиджака и вышел на палубу. Думая, с чего бы начать, Танин созерцал распятие.
– Он меня, между прочим, один раз спас, – сказал Михалыч, уважительно показав пальцем на господа нашего, Иисуса Христа. – Там так, значит, дело было: плыли мы как-то раз с моим другом по Волге. Ну, еще пару девушек взяли. Кто такие, где их мама родила – неизвестно. Только от берега отошли, и вдруг ка-а-ак нас тряханет! Бог-то, значит, со стены упал и прямо мне по лбу хрястнул. Я тогда и думаю: нет, Михалыч, это неспроста. Это тебя всевышний предупреждает, что что-то здесь не так. Ну, взяли мы и девок обратно на берег высадили. А потом, представляешь, мать честная, на борту капсулы с клофелином нашли! Слава богу, – тут Михалыч истово перекрестился, – вмазать еще не успели.
– Бывает. – Китаец понимающе кивнул. – Но я, собственно, хотел поговорить не об этом.
– Да выпей ты. – Михалыч насыпал полный стакан льда и налил туда мартини.
Чтобы не обижать капитана, Танин взял стакан и сделал несколько глотков.
– Вообще-то, я недавно плаваю, – продолжил Михалыч, – всего второй сезон, но воды не боюсь. Ведь как Высоцкий пел: «Океан с нами заодно». Ты можешь меня спросить, зачем мне все это? Я ведь из-за яхты жену бросил, дочь, домик здесь неподалеку купил небольшой, трехэтажный. Как только лето наступает, сюда перебираюсь с Шубой и Яшкой, чтобы научиться быть независимым от сиюминутных материальных устремлений. Яшка, кстати, – добавил он, – лучший «телок» в городе.
Михалыч раскурил огромную гаванскую сигару.
– Я вообще, наверное, скоро философом стану, – выпуская ароматный дым, мечтательно произнес Михалыч. – Недавно, например, «Ролекс» свой утопил, и что? Раньше бы со злости всю морду кому-нибудь разбил. А теперь рюмку текилы выпил и забыл. Текилу будешь?
Он выудил откуда-то бутылку «Камино реал» и две рюмки.
– Что-то ты плохо пьешь, – наливая текилу, сказал он. – Однажды я в настоящее кораблекрушение попал, – усмехнулся он, – здесь, на Волге. Пей, – подвинул он одну рюмку к краю столика. – Плыли мы, значит, в прошлом году с другом и еще несколькими девушками из модельного агентства, не помню из какого точно. Вдруг сильный ветер подул. Я тогда мотор вырубил, и мы все сюда в каюту спустились. Через час, конечно, вышли, глянули кругом – и обалдели. Повсюду из воды мачты поломанные торчат, какие-то чемоданы плавают. А наша «Аннушка» как стояла, так и стоит как ни в чем не бывало. Только потом я понял, мать честная, что нас ураганом несколько раз перевернуло, а мы и не заметили, заняты очень были. Потери тогда тоже были нешуточные: часы «Омега», зажигалка «Дюпон» цены неимоверной – я из Парижа привез – все смыло. Но, с другой стороны, какое это имеет значение для начинающего философа?
Он одним глотком опорожнил рюмку с текилой.
– Или вот еще случай был…
Танина весьма утомили рассказы бравого капитана, но он решил больше не перебивать его. Выпив рюмку «Камино реал», он закурил
– Ну, говорил же я, что океан с нами заодно, – удовлетворенно хмыкнул капитан и налил еще текилы себе и Танину. – Теперь можешь спрашивать, – снисходительно-покровительственно проговорил он. – Хороший ты собеседник. Приятно с тобой.
– Недавно убили директора ресторана «Золотой рог», – произнес Китаец, пристально глядя в глаза Михалыча. – Думаю, ты его знал.
– Ну знал, я и не отказываюсь, – пожал плечами Михалыч. – Что с того?
– Ты ведь хотел, чтобы Монахов тебе тоже отстегивал, как отстегивает Замятин… А он не захотел…
– И ты думаешь, что я его за это порешил? – Пуская клубы дыма, Михалыч уставился на Танина. – Да я его после этого, если хочешь знать, только уважать стал, хотя там можно было сорвать жирный кусок. Но это я такой, ему просто повезло. Ты ведь знаешь: свято место пусто не бывает, кто-нибудь все равно бы его прижал как следует. А я же не могу его бесплатно крышевать, сам посуди.
– Значит, ты к его смерти никакого отношения не имеешь?
– Абсолютно, вот те крест, – перекрестился Михалыч. – Бля буду. И вообще, я слышал, что его собственная баба грохнула.
– Кто-то заставил ее нажать на курок. – Китаец закинул ногу на ногу. – А у твоих бойцов не было красной «БМВ»?
– Нет, – покачал головой Михалыч, – мои на «меринах» катаются и на джипушниках. Сам я на «Кадиллаке»… Крутая тачка, я тебе скажу, хоть и не новая.
– Видел, – кивнул Танин, – неплохой аппарат. А не знаешь, кто на красной «БМВ» ездил?
– На «бээмвухах» многие катаются, кое-кто и на красных. Это-то тебе зачем знать?
– Они грохнули охранника, который впустил их в дом Монахова.
– Откуда знаешь? – заинтересовался Михалыч.
– Сам видел.
– Значит, ты тоже долго не проживешь, – вздохнул Михалыч, – а жаль, хороший ты парень. Или они не знают, что ты их засек?
– Знали… – Китаец прикурил новую сигарету.
– А теперь что, забыли, что ли? – недоверчиво усмехнулся Михалыч. – А-мне-зи-я?
– Нет, – покачал головой Танин, – память у них была, наверное, хорошая. Сгорели они вместе со своей «бээмвухой», Михалыч.
– А ты, оказывается, не так прост, Танин, – уважительно глядя на него, сказал капитан.
– Да нет, – поморщился Китаец, – это не я, они сами разбились, а бак взорвался от детонации. Кстати, можешь звать меня Владимиром, – добавил он.
– Ну-ну, Владимир, – Михалыч усиленно задымил сигарой, – так что же ты от меня-то хочешь?
– Скажи, чьи пацаны на красной «БМВ» ездили, ведь ты наверняка знаешь…
– Может, не всех, – задумчиво произнес капитан, – но знаю. Только тебе я этого не скажу.
– Почему?
– Никогда Михалыч стукачом не был и не будет, понял? – наклонившись вперед, сурово произнес капитан.
– А может, ты просто навешал мне тут лапши на уши и думаешь, что я тебе поверил? – Танин тоже наклонился немного вперед, глядя Михалычу в глаза. – Я ведь знаю, что Монахов тебя терпеть не мог, а ты говоришь, что уважал его. Что-то в это слабо верится.
– Хочешь сказать, я вру? – спокойно спросил Михалыч, но его глаза начали наливаться кровью, предвещая бурю.
– Просто я не верю в чистоту ваших воровских законов, – не менее спокойно ответил Танин. – Подставить кого-то, чтобы поживиться за его счет, – вот ваши так называемые законы. И не пытайся меня убедить, что именно ты самый честный из воров, все равно я останусь при своем мнении. Ты же философ, а у философов могут быть совершенно противоположные мнения.