Мастер лжи

Рэд Илья

Сейчас же он стал внимательней. Ничего. И такого научим не открывать варежку в мою сторону. Он мне сразу не понравился и, кажется, я понял почему — обычно роль эдакого задиры отыгрывал я. Мы немного похожи в этом плане. Но одевался он отвратно.

Мы встали друг против друга метрах в трёх. Роберт поворочал головой, разминая мышцы шеи, попрыгал, потряс яйцами и кивнул. Я просто встал в боевую стойку и ждал сигнала брата Плесницкой. Он выступил в роли судьи и секунданта.

— Начали! — пробасил он как медведь.

Я стоял на месте,

ожидая и прицениваясь к Робу. Парень тут же сорвался и быстро сократил дистанцию. Без тату на гибкость и выносливость моё КПД стремилось к нулю, но почти за пару месяцев я стал лучше, чем был.

Удар меча с левой руки я блокировал, держа одноручник, как катану — силёнок не то чтобы много.

Потом за счёт преимущества в количестве рук подмял этот меч круговым движением и встретил мощный удар правой руки. По его силе я понял, что он правша.

Мой блок шёл снизу вверх, и пока его левая не пошла на новый замах, я сделал глубокий шаг вперёд, выталкивая его меч вверх, и в попытке зайти ему за спину коснулся в первый раз плеча.

— Один-ноль, — пробасил Дмитрий.

Вся эта ситуация произошла настолько быстро, что чудак тут же отскочил назад и в возмущении развёл мечами.

— Какой один ноль? Он даже не коснулся меня!

Я перешёл в атаку, пока ковбой был растерян. Дрались до трёх касаний. Обрушил на него шквал ударов, заставив использовать для обороны два меча и не давая ему шансов поднырнуть или как-то приблизиться на расстояние касания.

Моё преимущество сейчас в длине оружия, в том, что держу двумя руками, в мозгах и, в конце концов, я бывший фехтовальщик седьмого разряда. Высшего в Российской империи. Так что сосунок, я тебе покажу сейчас стиль оскорблённой кобры.

— Два-ноль!

Малой, кажется, понял скоропалительность собственных выводов и не вытерпел в обороне. На то и был расчёт — голова горячая, оценить грамотно ситуацию не может, а я ведь физически слабее его на данный момент. Тут бы сидеть в обороне и потом взять готовенького — уставшего, вспотевшего, со сбитым дыханием. Но нет.

На амбразуры — наше всё. С воинственным пыхтением Роб сделал самую страшную глупость — провёл серию ударов и зачем-то повернулся ко мне спиной. Хотел красивую в круговую атаку, но так делать не надо. Потому что сразу получишь пенделя, чем я и воспользовался.

Орёл полетел вниз головой, в панике размахивая руками, а я быстренько нанёс ему третий удар в спину, пока он падал. Это со своими татушками ты можешь выделываться. Финтеля крутить, будучи ускоренным и защищённым резиновой кожей. В схватке без магии — любая ошибка фатальна и, кажется, я понял, почему уровень местных фехтовальщиков так слаб.

Да всё просто — они привыкли, что у них есть второй, третий и даже четвёртый шанс на ошибку. Эге, друзья, в моём мире мечи это вам не игрушки — один раз попал и сиди, собирай кишочки.

— Ну что, закончили? — я подошёл и подал ему руку.

Тот надулся, и сам встал. Ей-богу,

дети. Ну, ничего, ещё привыкнет ко мне. Я не держал ни на кого зла. Зачем? Это мешает воину. Я злюсь только на тех, кто мне не безразличен.

В остальном, это ненастоящая эмоция — скорее желание защитить свой статус или уязвлённое самолюбие.

Другая грань — ярость, но тут примешано слишком много личного. Нужно постараться, чтобы я впал в это состояние, отнять что-то действительно мне дорогое.

— Идём, и так много времени потеряли, — нарушила тишину Альбина и в этот раз мы без лишнего кипиша вышли из гостиницы, нагрузили лошадей и двинулись к ближайшему порталу.

Когда мы вышли оттуда, город-крепость показался мне в разы больше, чем на втором круге обороны. Да и стены тут были метров двадцать. Я даже удивился такой высоте, но потом вспомнил, что тут, без всякой строительной техники, несколько мужиков могут тащить тонну камня на своих двух.

В городе кипела жизнь. Везде мелькали одни мужчины. И все, само собой, вооружённые. Ни детей, ни старух — даже среди торговцев. Видимо, держать в таком опасном месте семью не имело никакого смысла — ведь есть порталы.

В связи с этим почти все постройки были аскетичные — простые коробки одного, реже двух этажей, наспех возведённые. Здесь явно не хватало чутких женских рук. Мимо прошёл мужик с четырёхколёсной тачкой и заострeнной палкой-гарпуном. Он поднимал мусор, а то, что нельзя проткнуть, подковыривал импровизированным сачком — нагибаться, судя по всему, он не любил.

Мусора действительно было много. Ну а что? Это же не дом, а так, крепость для обороны. Пускать корни никто не собирался, потому и следить за порядком впадлу. Каждый день тут жизнями рисковали — некогда заморачиваться мелочами. Скидывались на мусорщика всем скопом и на том спасибо.

Такой он, передний край. Мужицкий, суровый...

«Свинский», — поморщился я, совершенно несогласный с подобными оправданиями, но ничего не сказал. В чужой монастырь, как говорится...

— Где научился мечом махать? — спросил Дмитрий, чуть отстав от остальных, и первым нарушил затянувшееся неловкое молчание.

Все чувствовали, что Роберт обосрался, но и меня поддержать пока не могли — всё-таки он свой, а я чужак. В целом, неплохие ребята. Я уж было подумал они чокнутые тут все. Видимо, это такая рабочая обстановка. Только вот я не проглотил попрекания «балластом».

— Везде понемножку, отец мной не занимался, — соврал я, чтобы наладить контакт, — но за учителей платил.

— Ясно, — тяжело вздохнув, сказал Дмитрий.

— А ты какой по счёту брат? — спросил я его, у Плесницких их вроде пятеро.

— Младший, — пробасил воин.

— Тяжело, наверное, с этой? — я кивнул на Альбину, которая ехала, чуть повернув любопытное ухо в нашу сторону.

— Я привык, — в этом «привык» слышалась вся боль мужика, таскающегося с большими сумками за своей вертихвосткой.