Мастер Миража
Шрифт:
Мигали яркие огоньки, шуршали чужие шаги по асфальту, мимо брели равнодушные, все на одно тупое лицо, прохожие. Медик выпил не то чтобы очень уж много, но ему, многолетнему трезвеннику, хватило – щеки покраснели, в смирной душе доктора зашевелилось робкое подобие возмущения. Где-то за горизонтом снова собирался дождь, томительная предгрозовая духота вызывала мутную тоску и желание поделиться чувством недовольства. Поэтому Люсиан не удивился, когда к нему подсел желанный собеседник – незнакомый, неопределенного вида и возраста тип в желтой тунике техника
– Мне не нравится вот это – это все! – коротко икнув, сообщил нетрезвый Люсиан и сделал широкий жест, описывая пальцем неправильную окружность.
– Это точно, – вежливо отозвался собеседник.
– Жизнь – несомненное и полновесное дерьмо!
– Да что вы говорите…
– Я знаю, что говорю. Вокруг одни скоты, скотские лица, свиные рожи, собачьи желания, а в финале одно – скотобойня, как бы ни приукрашивали пантеисты этот мистический загробный переход. Я отмотал три четверти пути, но уже не жалею ни о чем. Сегодня наши беркуты истязают мальчишек, завтра примутся за меня, старого дурака, и поделом. А эти несчастные псионики…
Доктор скривился и неловко пошарил по столу, пытаясь ухватить ускользающую бутылку. Собеседник любезно помог.
– Вас несправедливо обидели, свободный гражданин? Ваше лицо – честное лицо достойного доверия человека.
Люсиан уцепился за остатки благоразумия и попытался промолчать, но уже не сумел – слова сами просились наружу.
– Меня обидели – меня заставили поучаствовать в скотском дерьме.
– Да неужели! Глядя на вас, никогда бы не поверил.
– А вы на меня не глядите…
Доктор вкратце пересказал суть утренних событий, не забывая уснащать историю красочными сравнениями. Техник согласился с Люсианом почти во всем, однако немного поспорил, в результате чего услышал новые интересные подробности, а потом неожиданно засобирался домой.
– Рад был познакомиться. Вы, несомненно, честный, умный, дальновидный человек, и общение с вами – большое удовольствие. Жаль только, что я тороплюсь – сегодня день рождения моей жены.
Оставшийся в одиночестве пьяный доктор засомневался, почти раскаявшись в собственной болтливости, но, будучи дилетантом в вопросах сыска, тут же успокоился, как только припомнил, что не называл технику своего имени.
– Пропади они все пропадом, свистуны-дристуны.
Он допил остатки горячительного и ушел, цепляя острыми носками дорогих туфель щели между плитами тротуара.
Предупредительный техник тем временем уселся на мотоцикл и проехал полтора десятка кварталов, нарочито петляя и выбирая сомнительные безлюдные переулки. В небольшом доме на стыке просто бедного квартала и района откровенных трущоб предупредительного техника встретила отнюдь не жена (которой и вовсе не существовало), а крепкий мужчина – тоже неопределенной наружности, разве что чуть постарше
Они переговорили умно, деловито и с обоюдной пользой. Крепкий мужчина проводил агента, дождался связника-курьера и нагрузил его добытой информацией.
– Срочно переправишь в Арбел.
Столица луддитов получила «посылку» в самый короткий срок и при помощи самой новой технологии, которая полностью исключала вмешательство Департамента Обзора.
Спустя час информация легла на стол Мише Бейтсу – главе спецслужб Священной Консулярии. Еще спустя несколько часов он явился с докладом к консулу северо-востока, его превосходительству Алексу Дезету, известному в узких кругах под сомнительным прозвищем Стриж.
– Твердости вам во имя Разума!
– Аминь. Ну и что мы на этот раз имеем? – поинтересовался консул Дезет, раскладывая на столе бумаги и кассеты.
– Снова отыскался этот шустрый мальчишка, лорд Далькроз.
– Где он?
– В закрытом каленусийском госпитале, избитый, в неважном состоянии.
– Есть возможность помочь?
– Только с большим скандалом. Официально, пусть и по подложным бумагам, он уже два года как принял наше высоко священное гражданство. Мы можем потребовать возврата парня в Арбел, но в Калинус-Холле наверняка откажут – формально он нарушил их закон об ивейдерах.
– Почему дело с его поимкой прошло без огласки? Бейтс помялся перед тем, как высказать предположение:
– Быть может, Калинус-Холл тут и ни при чем. Возможно, Вэнс не в курсе, слишком уж жестоко и бездарно было обставлено дело. Мы получили информацию почти даром – проболтался приглашенный к Далькрозу гражданский врач.
– Тогда чья это была идея?
– Не знаю. Может быть, каленусийской оппозиции. Вэнс хоть и популярен, но его кресло щедро утыкано иголками. В деле Далькроза мы уступили Порт-Калинусу в прошлый раз, будем ли вмешиваться теперь?
Стриж отвел глаза, посмотрел на гладкую поверхность стола, потом в окно – там скромно маячили шлемы верной охраны.
– У этого псионика критическое положение?
– Весьма. Пока что жив, но долго не протянет.
В этот момент Дезет заколебался. В последние годы он отучил себя уступать непрагматическим побуждениям. Быть может, его сострадание к ивейдеру так и осталось бы жестко подавленным, если бы не случайный вопрос, который консул напоследок задал уже закончившему доклад Мише Бейтсу:
– Вы расшифровали его биологические тесты – те, что сняли с парня в прошлый раз?
Миша оживился.
– Да, я должен был сразу сказать вам об этом, ваше превосходительство. Там получается занятная картина. Далькрозу около семнадцати лет – на деле. По биологическим показателям ровно столько же.
– Ну и что?
– Возможно, на него не действует «негативный эффект Калассиана». Он не стареет от общения с пси-нормальными.
Ошеломленный Стриж замолчал, переваривая новость.
– Ты уверен?