Мастер перекрёстков

Зинченко Инна

Уже в который раз за такой короткий срок барон попрощался со свей беспутной жизнью, он был почему-то уверен, что именно так с ним и поступят.

Такая смена настроений пленника сильно забавляла Князя. Это была изощрённая пытка — дать человеку глоток надежды только для того, чтобы вновь погрузить его в бездну отчаяния. Пожалуй, — подумал Галимат, — надо взять это на вооружение, неплохая забава. Вслух же он сказал:

— Хорошо, дорогой гость, пойдем, позавтракаем. Ты, наверное, проголодался с дороги.

Объяснять, что ему

сейчас кусок в горло не полезет, барон не стал — хоть какая-то, но отсрочка приговора, а там, может, что-то и придумается. Он кивнул головой и поплёлся за Светлейшим, с трудом переставляя непослушные ноги.

Для Галимата он сейчас был не более чем забавной игрушкой, сына своего злейшего врага он в этом бледном от страха, дрожащем человеке, не видел. А вот о Лите этого сказать нельзя было. Сжав кулаки, закусив губу, она смотрела на Лигуса таким взглядом, что тот постоянно опускал глаза, чтобы его не видеть. Этот синий огонь жёг его изнутри, заполняя душу таким ужасом, такой беспросветной тоской, что ему хотелось сейчас только одного — умереть легко и быстро.

За накрытым столом уже хлопотали слуги и вскоре в столовой появился ещё один персонаж. С этим типом Лигус раньше не встречался. Слуга? Только непонятно тогда, почему он держится так уверенно и почему Светлейший теряется перед ним? Любопытство на какое-то время вытеснило страх.

— Знакомься, засранец, — прогудел Галимат, — это мой лекарь, его зовут Макс. Ты ведь о нём наверняка слышал.

Ещё один колдун! — Уже на грани истерики подумал барон. — О нём говорят, что он какой-то необычный. Папаша даже хотел его выкрасть….

— Л-л-лигус, — представился он, заикаясь, — рад с вами познакомится. О вас ходят удивительные слухи.

Он очень старался произвести на колдуна хорошее впечатление, как будто главным здесь был вовсе не Галимат, а этот сомнительный лекарь.

Лита фыркнула:

— Рано радуешься, подонок.

С оскорблённым видом барон сел за стол. От одного вида еды его затошнило. Какая может быть пища, если жить осталось самую малость?! Они, что, издеваются?! В солнечном сплетении пульсировал какой-то комок, к горлу подкатила тошнота.

— Угощайся, барон, — великодушно предложил Светлейший, — может так статься, что это последний завтрак в твоей жизни.

Сказано это было без какой-либо злости, даже весело и доброжелательно, так потчуют дорогих гостей, а уж никак не врагов, но этот тон не ввёл Лигуса в заблуждение, он слишком хорошо знает Князя, чтобы надеяться на пощаду.

Ему под нос поставили тарелку с рассыпчатым рисом и слегка подкопченной рыбой. Взяв в руки вилку, барон лениво ковырялся в еде, старательно отделяя рисинку от рисинки. Непонятно почему это вывело из себя сестру Княгини. До сих пор молчавшая женщина вдруг вспыхнула, как сухой хворост и возмущённо крикнула на него:

— Хватит ковыряться здесь! Зажрался, гадёныш! Ты не знаешь, что такое голод?!

Если бы Лигус знал,

какой жизнью жила Кирата до недавнего времени, этот её крик, его бы не удивил, но он не знал и, выронив вилку, удивлённо уставился на неё.

Женщина была хороша собой, только немного простовата. Она чем-то неуловимо напоминала Светлейшую Княгиню, к которой барон испытывал странные чувства — она его пугала и манила одновременно. Даже себе самому Лигус не мог признаться, что давно т безнадёжно влюблён в эту ведьму! Сейчас же, глядя на её сестру, он испытывал подобные чувства. Его взгляд метнулся от одной женщины к другой и нечаянно наткнулся на глаза лекаря, внимательные, серые и… Чёрт! Этот тип тоже влюблён в Литу! Лигус это не понял — почувствовал, как любой самец чувствует своего соперника.

В роскошном платье цвета чайной розы, с тёмными волосами, распушенными по плечам, Княгиня казалась нереальной, словно оживший сладкий сон. Да, именно сон! Она часто ему снится. Ведьма! Проклятая ведьма! Но, если уж суждено умереть, то это даже хорошо, что перед смертью он может на неё вдоволь налюбоваться и не во сне, а наяву! Лигус вздохнул горько. Почему именно самые прекрасные женщины оказываются самыми жуткими стервами?: — подумал несчастный пленник. Забыв на короткое время о своей незавидной доле.

— Хороша у меня жена, — поймав его восторженный взгляд, сказал Галимат, — штучный товар! Таких больше нет. Заметь, дрыстун, она у меня не стареет совсем! А вот тебе не повезло, ты, возможно, вообще никогда не женишься…

И тут его посетила интересная мысль. Светлейший даже застыл, не донеся лодку ко рту. Потом столовую потряс гомерический его хохот.

— Точно, — Крикнул он, — я не стану тебя убивать!

Надежда вновь посетила барона, но, как опытный палач, Светлейший продолжил свою мысль после недолгой паузы:

— Я тебя оскоплю! А, что, зачем таким, как ты размножаться? А папаша твой и этим будет доволен. Живой и ладно!

Господи, — с тоской подумал молодой Грифар, — да хоть бы у этого жирного козла случился сейчас заворот кишок!

— Вам, Князь, от этого станет легче? — Стараясь, чтобы голос его не дрожал, спросил Лигус.

Лицо Князя мгновенно потемнело и он сказал, как выплюнул:

— Легче, гораздо легче! Как подумаю, что у вас там моя доченька и что она испытывает, такая маленькая, беззащитная…

— Не такая уж она беззащитная, — оборвал его пленник, вспомнив, что Княжна едва не убила его при помощи какой-то неведомой Силы.

Князь пропустил эту фразу мимо ушей, а вот Светлейшая Княгиня насторожилась. Она внимательно посмотрела барону в глаза, словно гипнотизируя его, и тихо поинтересовалась:

— А что случилось?

Молодой Грифар решил, что над ним издеваются, он бросил вилку и истерично взвизгнул:

— А то вы не знаете, что ваша дочь такая же ведьма, как и вы, Светлейшая Лита! Она меня едва не уничтожила!