Мастер по случаю. Мемуары о работе в колледже
Шрифт:
В первое время Богдан опаздывал на занятия в колледже – не мог рассчитать время на дорогу до нового места учёбы. Худощавый и спортивный на вид, двигался он как-то слишком расхлябанно. И это показалось мне очень знакомым. В раннем детстве у моего сына были неврологические проблемы. Длительным интенсивным лечением их удалось снять. А до этого мой сын ходил и стоял так же расслабленно и немного неуклюже. И даже садился очень похоже – плюхался на стул всем своим весом, как мешок с мукой.
Перед общим родительским собранием мне удалось поговорить с
– Вы знаете, что Богдану нужна консультация невролога? – огорошила его я. – Понимаете, одно дело, если Вы это знаете, но мне не хотите говорить. Но совсем другое, если Вы не в курсе. Ведь Богдану через два года в армию.
Мне удалось привлечь его внимание. Мы коротко переговорили. А в выходной я встретилась с обоими родителями Богдана для обстоятельного разговора. Я объяснила, почему Богдану стоит сходить к неврологу, расспросила о его учебе в школе. И, наконец, поговорила об опозданиях на занятия. С его мамой мы договорились: я сразу ей сообщаю о каждом опоздании Богдана или пропуске им занятий.
Богдану взяли талон к неврологу. На приёме невролог обнаружила небольшое смещение позвонков после спортивной травмы (Богдан с детства занимался различными видами спорта) и назначила ему массаж.
Если честно, меня это потрясло. Я была поражена, что родители Богдана прислушались к моему совету. Это такая редкость, когда от тебя не отмахиваются.
Расхлябанность движений у Богдана постепенно прошла. Мне показалось, что даже его неразборчивый почерк немного улучшился. Мы с матерью Богдана переписывались почти ежедневно. Однажды Богдан залез в мамин телефон и прочитал всю нашу переписку.
На мой взгляд, Богдан и его мама часто нарушали личные границы друг друга. Мама могла спокойно взять вещи или документы из его сумки или сложить туда что-то, на её взгляд, необходимое. Богдан же читал её личную переписку. Меня это удивляло, ведь мой сын всегда очень ревностно относился к своим границам. В последний раз я заглядывала к нему в портфель, когда он ещё учился в начальной школе. А в свою комнату он меня пускает далеко не всегда. Хотя там стоит шкаф с нашими с мужем вещами.
Размер истории нашего чата Богдана шокировал.
– Почему Вы меня так не любите? – эмоционально вопрошал он. – Это потому, что я отказываюсь становиться старостой?
– Да я Вас просто обожаю! – рассмеялась я.
К студентам, как к своим, так и к чужим, я обращалась на «Вы» в течение первых двух с половиной лет. Позже я узнала, что по этому поводу надо мной подшучивал почти весь колледж. Заведующая отделением как-то сказала на собрании родителям моих студентов:
– Алина Алексеевна обращается на «Вы» ко всем в группе. Она хочет показать, какая она вежливая, чтобы научить этому ваших детей.
Она ошибалась: я вовсе не собиралась ничего никому показывать. Причина была в другом. Мои "общественные дети" постоянно нарушали мои личные границы. И даже не просто нарушали: они их вообще не замечали. Я – интроверт, и к такому тесному контакту не привыкла. Обращение на "Вы"
Наше с Богданом противостояние, небольшое сначала, постепенно усиливалось. К середине второго курса оно почти перешло в рукопашную. Это не говорит обо мне хорошо как о педагоге. Для ссоры всегда нужны двое. Но из песни слово не выкинешь. Однако к концу второго курса мы оба поостыли. А Богдан по факту стал почти идеальным студентом. Он довольно быстро учился на своих ошибках. Это очень редкое качество, на самом деле.
И в начале третьего курса наше противостояние сошло на нет. Мы практически перестали общаться, а я жалела об этом. Мне не хватало ежедневных подколок Богдана. Они были очень смешными.
История 5. Как Вам не стыдно, Алина Алексеевна!
Но не только Богдан смешил меня почти каждый день. Маятник моей нервной системы вдруг резко качнулся в другую сторону. Смешным для меня сейчас становился любой пустяк. Очень часто я просто не могла удержаться от смеха. Только представьте себе: заведующая отделением при мне грозно отчитывает моих студентов – прогульщиков. И тут я вдруг начинаю громко хохотать. Уж очень непривычные для меня выражения она иногда выбирала.
Например, мой студент Махмут к середине осени понял, что не хочет учиться в колледже. Он решил забрать документы. Заведующая отделением была против.
– Ты что думаешь? Тут тебе проходной двор? Захотел – пришёл, захотел – ушёл?!! – возмущалась она.
Я засмеялась. «Проходной двор». Забавно.
– Выйдите отсюда, Алина Алексеевна! Вернётесь, когда возьмёте себя в руки! – меня, как школьницу, выгнали из кабинета.
Как-то я, как обычно, проводила перемену с группой перед уроком литературы. Перемена давно окончилась, а преподавателя всё ещё не было. Литературу у моих вела пожилая, но бодрая женщина лет шестидесяти. Минут через пятнадцать урока я решила ей позвонить.
– Кому Вы звоните? – загалдела группа. – Не надо никого беспокоить!
Но я их, естественно, слушать не стала. На звонок ответили:
– Алло?
– Здравствуйте. Моя группа Вас ждёт в кабинете литературы. Вы подойдёте?
– Как это ждёт?!! – возмутилась преподаватель. – У них же сегодня нет литературы!
– А Вы расписание посмотрите, – посоветовала я.
Минутная пауза.
– Я минут через двадцать подъеду на такси, – пообещала она.
Разговор шёл по громкой связи, ребята всё слышали.
– Ну зачем Вы ей позвонили? – заныли они. – Мы бы и так тут посидели!
Честно говоря, понять их было можно. Уроки литературы (когда им не показывали фильмы) часто были для них скучными.
Наконец, подошла преподаватель. Оказалось, учебная часть изменила вечером расписание занятий. Они иногда так делают. А она смотрела расписание днём, как обычно. И про изменения в расписании не знала.
– Представляете? – возбуждённо рассказывала она.
Группа с интересом её слушала.