Мастер-снайпер
Шрифт:
— Прямо в сердце!
— А вон тот в голову. Этот парень, Репп, действительно умеет стрелять, а?
— Занимайся делом, черт бы тебя подрал, — крикнул голос, в котором Шмуль узнал любителя трубки. — Скоро появятся офицеры.
Солдат остановился в двух метрах от Шмуля.
— Что? Эй, кто это? — удивленно воскликнул солдат.
— Хаусер, я сказал, занимайся делом. Офи…
— Он живой! — заорал солдат и начал срывать с плеча винтовку.
Шмулю очень хотелось побежать, но ноги его не слушались.
И вдруг он помчался
— Проклятье, я видел заключенного!
— Где?
— Остановите этого парня! Остановите его!
— Стреляй в него! Стреляй!
— Где он? Я ни черта не вижу.
Послышались и другие растерянные голоса. Когда вспыхнул свет, Шмуль как раз достиг деревьев. Немцев ослепило резкое белое сияние, и они потеряли еще несколько секунд. За это время Шмуль успел заметить, как в полосе света появился мастер-сапожник с автоматом в одной руке. Послышался свисток. Зажглись новые прожектора. Раздалась сирена.
И именно в тот момент, когда Шмуль переводил дыхание, на него снизошло откровение. Его охватило мгновение полного и ясного озарения, и правда, которая столько месяцев оставалась неизвестной, наконец-то вышла на свет. От волнения сердце у него подпрыгнуло. Однако времени не было. Он повернулся и, шатаясь, направился к лесу. Попробовал бежать. Сучья хлестали его как сабли. Однажды он споткнулся. Он слышал у себя за спиной немцев: там поднялась настоящая суматоха, сверкали огни, небо заполнилось сиянием сильных электродуговых прожекторов. Ему показалось, что он также слышит и шум самолета, во всяком случае, звук мощных двигателей — грузовиков или мотоциклов.
Затем свет исчез. Шмуль был совершенно растерян и до смерти перепуган. Сколько времени прошло с того момента, как он побежал, и как далеко он успел уйти? И куда бежит? А вдруг его поймают? Как ни странно, его ноги на неровной почве почувствовали тропинку. Ему очень хотелось отдохнуть, но он не мог себе этого позволить. Слава богу, пища и умеренный труд дали ему достаточно сил, а шинель согревала. Он счастливчик. Он сумел убежать.
Когда Шмуль наконец улегся в тишине огромного леса, уже вставало солнце. Он лежал и судорожно дрожал. Ему казалось, что он нашел среди деревьев склеп, купол которого образовывали сплетенные ветки деревьев. Здесь стояла мертвая тишина, нарушаемая только его дыханием. Наконец он почувствовал, что проваливается в сон.
Его последняя мысль была вовсе не об освобождении — кто может объяснить такую причуду? — а о сделанном им открытии.
Meisterschuster, мастер-сапожник — так он услышал или, скорее, подумал, что услышал. Но тот капрал был с севера Германии, он говорил отрывисто и быстро, а обстоятельства в тот момент были напряженными. Теперь Шмуль понял, что парень произнес слово, которое лишь чуть-чуть отличалось от Meisterschuster. Он сказал: Meisterschutze.
2
Облаченный в элегантный плащ-дождевик от Берберри, царственно стройный,
— Привет, дружище, — поздоровался майор, зная, что американцы ненавидят такое обращение, которое сейчас, зимой 1945 года, в Лондоне уже всем порядком поднадоело. — Тебе подарочек из Твелвленда.
Американец поднял взгляд, и на его открытом лице отразилось легкое недоумение.
Американца звали Литс, он был капитаном Отдела стратегической службы (ОСС). Он носил форму скучного оливкового цвета и серебряные нашивки и имел несчастный вид. Его когда-то стриженные ежиком волосы отросли и торчали во все стороны, а на лице начали появляться следы жировых отложений. Он только что приступил к печатанию заключительной части того, что вполне могло стать самым нечитаемым документом в Лондоне за этот месяц, — рапорта о новой конфигурации рукояти «Falschirmjaeger-42», немецкого короткоствольного карабина для стрелков-парашютистов.
— Кое-что по твоей линии, — весело пропел майор, не опасаясь кары.
Он наслаждался своим явным преимуществом перед этим парнем. Начать с того, что он был ниже и на несколько лет старше и весил почти в два раза меньше. Он отличался быстротой реакции, был более остроумным, более ироничным, более общительным. Он служил в Отделе специальных операций (ОСО) МИ-6, который считался более престижным, чем тот отдел, где служил Литс. И наконец, как-то раз он спас американцу жизнь. Это было еще во время боевых действий, в июне 1944 года.
Литс с некоторым запозданием спросил своим резким голосом жителя Среднего Запада:
— Ты имеешь в виду стрелковое оружие?
— Разве не им ты занимаешься на этой войне? — осведомился Тони.
Литс проигнорировал его сарказм и достал из портфеля Тони потрепанный клочок желтой бумаги, который явно прошел через множество рук, потому что стал сильно смахивать на пергамент.
— Вижу, он побывал в переделке? — сказал Литс.
— Да, большинство парней его уже посмотрели. Ничего захватывающе интересного. Но поскольку речь идет об оружии и патронах, я решил, что ты захочешь на него взглянуть.
— Спасибо. Похоже на…
— Это копия.
— Ага, что-то вроде сопроводительного документа. — Он пробежал глазами листок. — Хенель, значит? Любопытно. STG-44. — Любопытно-то любопытно. Но вот существенно ли? И насколько? Ты, конечно, дашь нам свою оценку.
— Возможно, кое-что и смогу сказать.
— Прекрасно.
— Как скоро это надо?
— Никакой спешки, дружище. К восьми вечера. «Пижон», — подумал Литс. Но все равно работы на данный момент почти не было.
— Хорошо, дай мне поднять данные на эту штуку и… — Но он разговаривал с воздухом. Аутвейт уже исчез.